 |
|
||||
|
|||||
|
|||||
|
|||||
|
|||||
|
| КаУР – Статьи |      |
К. Б. Назаренко, к.и.н.«Северный щит» Ленинграда:
|
||
|
Когда заходит речь об укреплениях в окрестностях Петербурга, сразу приходят на ум форты Кронштадта, многие вспомнят окутанную легендами "линию Маннергейма", но мало кто назовет Карельский укрепленный район (КаУР), хотя он расположен гораздо ближе к Ленинграду, чем форты Кронштадта или руины финских дотов. Эта советская линия укреплений сыграла значительную роль во время блокады, но, по ряду причин, оказалась незаслуженно забытой. КаУР может по праву считаться северным щитом Ленинграда. После Гражданской войны и интервенции в стратегическом отношении конфигурация западной границы Советской России ухудшилась. С развитием военной техники увеличилась скорость движения войск, а существовавшая в 1920-е — 1930-е гг. в СССР территориально-милиционная система строительства армии замедляла перевозку войск для сосредоточения. Крупные политические и промышленные центры страны располагались на незначительном расстоянии от границы: Ленинград — в 30-50 км, Минск — в 40-50 км, Одесса — в 30-40 км. Создавалась угроза захвата крупных городов противником в первые дни войны, становилась невозможной планомерная мобилизация. Поэтому в конце 1920-х гг. в СССР приступили к строительству укрепленных районов (УР). Изначально предполагалось, что полоса обороны будет состоять из предполья (100-150 км), главной полосы обороны, тыловой полосы и оперативной базы (на расстоянии 300-400 км от границы).[1] Планы эти оказались невыполнимыми и по финансовым соображениям и, главное, из-за физической невозможности разместить подобные комплексы. В действительности УРы состояли из одной полосы глубиной от 3 до 5 км. Иногда на расстоянии 10-15 км от первой сооружалась вторая полоса из полевых укреплений. Глубина предполья не превышала 10-15 км, зачастую его вообще не было. "Полевой устав РККА" 1936 г. так определял их задачи: "укрепленные районы рассчитаны на длительное сопротивление в них специальных гарнизонов и общевойсковых соединений, обеспечивают командованию свободу маневра и позволяют создавать мощные группировки для нанесения врагу сокрушительного удара. От войск, идущих в бой в укрепленных районах, требуется исключительное упорство, выносливость, выдержка". В качестве цели их создания указывалось: во-первых, удержание пунктов или районов, во-вторых, обеспечение пространства для развертывания и маневра войск и, в-третьих, прикрытие флангов соединений, наносящих удар.[2] Наибольшая опасность Ленинграду могла грозить с севера, где граница проходила в 32 км (у Белоострова), удаляясь местами до 70 км. Опасность с запада — со стороны границы с Эстонией была сравнительно меньшей (до Ивангорода 130 км). В Штабе РККА объективно оценивали силы финской армии и понимали, что Финляндия сама по себе не представляет для СССР серьезной опасности, однако реальной была перспектива использования финской территории одной из великих держав, сначала Англией и Францией, а после 1933 г. и Германией. Впрочем, финское военное руководство, особенно после 1925 г., тоже вынашивало планы войны против СССР "с упором прежде всего на наступление".[3] О необходимости строительства укреплений севернее Ленинграда говорило ещё и то, что на Карельском перешейке в 1925-1938 гг. дислоцировалась только милиционная 20-я стрелковая дивизия (сд), с 1938 г. добавилась вновь сформированная 90 сд. Ленинградский военный округ до 1938 г. имел в своём распоряжении в разные годы от шести до девяти стрелковых дивизий, в том числе лишь одну (!) кадровую, одну-две кавалерийские дивизии и немногие части усиления.[4] При этом в зону ответственности округа входили границы с Финляндией, Эстонией и Латвией, а также всё советское побережье Белого, Баренцева и Балтийского морей. Поэтому Карельский укрепленный район стал одним из первых на "старой границе". Приказ о начале его строительства был подписан К. Е. Ворошиловым 19 марта 1928 г. КаУР как воинская часть был сформирован в 1930 г. КаУР состоял из двух оборонительных полос и предполья. Главная и тыловая оборонительные полосы состояли из цепи батальонных районов обороны (БРО), имевших от 3 до 5 км по фронту и от 2 до 3 км в глубину. Каждый БРО занимал в качестве постоянного гарнизона отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (опаб). В БРО входило 10-15 пулеметных и 1-3 артиллерийских долговременных оборонительных сооружений. В то время пулеметные сооружения именовали просто долговременными огневыми точками (ДОТ) или капонирами и полукапонирами (встречалось и написание копанир). Артиллерийские сооружения в документах проходили как артиллерийские полукапониры (АПК) или "взводы противоштурмовой артиллерии".[5] Большинство пулеметных ДОТов КаУРа могли вести огонь в широком секторе, в том числе фронтально, а АПК являлись полукапонирами, так как вели огонь в сравнительно узком секторе, преимущественно фланговый или косоприцельный. Интервалы между районами простреливались пулеметно-артиллерийским огнем и могли достигать 5 км. БРО состояли из 3-4 ротных опорных пунктов (РОП) по 3-4 пулеметных дота в каждом. РОП занимала пулемётная рота, а гарнизон дота приравнивался ко взводу. В начале 1939 года артиллерия была выведена из состава опабов и подчинена непосредственно УРам, однако это преобразование вскоре показало свою нецелесообразность, и отдельные взводы капонирной артиллерии вновь вошли в состав опабов. БРО обычно перекрывали 1-2 дороги. Их размещали так, что промежутки между ними были труднодоступны, заболочены или заняты озерами. В главную оборонительную полосу КаУРа входило 11 БРО. На левом фланге - Сестрорецкий[6] на берегу Финского залива, затем Белоостровский, перекрывавший единственную в то время железную дорогу, связывавшую Ленинград с Финляндией, дальше к северу - Мертутский на Средневыборгском шоссе. Ещё севернее располагались Меднозаводский, Елизаветинский, Агалатовский, Лембаловский и Ненюмякский БРО, последний перекрывал железнодорожную линию, которая связывает сейчас Петербург и Приозерск, тогда её участок в районе границы с обеих сторон был разобран. К востоку от Ненюмякского БРО располагался Перемякский, блокировавший шоссе, ведущее от старой границы к станции Грузино. Далее к востоку раскинулось огромное болото с красноречивым названием Неодолимое. На его южном краю были построены Катумский и Никулясский БРО, упиравшийся в берег Ладоги. Особое внимание при строительстве укреплений обращалось на противотанковую оборону. Надолбы использовались крайне редко — до 1939 года их делали из гранита, а во время войны использовались железобетонные пирамиды. Шире применялись противотанковые рвы, однако, чаще всего стремились использовать рельеф местности, эскарпируя естественные откосы, прикрывая сооружения реками, заболоченными ручьями и озерами. Отдельные доты также могли окружаться противотанковыми рвами. БРО был предназначен для занятия стрелковым полком. Предполагалось что стандартный УР (примерно 80 км по фронту, от 8 до 10 БРО первой линии) может оборонять стрелковый корпус из трех дивизий. Непосредственно для боевых действий на левом фланге КаУРа (от Лембалово до Сестрорецка) была предназначена 20 сд, переведённая на положение кадровой в 1936-1937 гг., а 90 сд, сформированная в 1938 г., должна была оборонять правый фланг от Нижних Никуляс до Лембалово. "Дивизия (90 сд — К.Н.) была очень большая. В каждом стрелковом полку наряду со стрелковыми батальонами имелся артиллерийско-пулемётный батальон, который предназначался для дислокации в укреплённых сооружениях".[7] Таким образом, примерно восьмидесятикилометровый фронт УРа в первые дни войны предстояло оборонять всего двум дивизиям. Наиболее распространенные сооружения в КаУРе — пулеметные доты с широким сектором обстрела. Они подразделялись на два типа — большие и малые.[8] Вообще говоря, пулеметные доты чрезвычайно разнообразны — нет двух с одинаковой планировкой, но принципы их строительства одни и те же. Разнообразие объясняется, по-видимому, тем, что проектирование и руководство строительством находилось в руках инженеров дислоцированных неподалеку от частей. При этом строительные батальоны выполняли наиболее квалифицированные, прежде всего бетонные, работы, а для неквалифицированных применялись гарнизоны УРа и другие воинские части. Например, летом 1931 г. здесь работала школа младших командиров 19 отдельного саперного батальона 19 стрелкового корпуса. Принимались во внимание и соображения секретности. Напротив, артиллерийские доты, в рамках одного типа (одно или двухорудийные), как правило, были типовыми. Наиболее распространённый вариант дота малого типа — 3-х амбразурный, хотя изредка встречаются и 2-х амбразурные сооружения. Они одноэтажные, размером 8-9 на 6 м., толщина стен от 1 м до 1,5 м, толщина покрытия 0,8-0,9 м, площадь внутренних помещений 12-15 м2. Подобные доты размещались позади сооружений большого типа или между ними и прикрывали их с тыла или простреливали промежутки между БРО. Доты большого типа имели 3-6 амбразур, обычно они двухэтажные — в сооружениях, расположенных в заболоченной местности, вместо нижнего этажа сооружался центральный каземат-убежище. Размеры таких дотов 10-13 на 8-12 м, стены толщиной 1,4-1,9 м, покрытие 0,9-1,35 м, площадь помещений на обоих этажах — 40-100 м2. Вход делался типа "сквозник", в отличие от малых, оборудованных входом-"тупиком". Необходимо пояснить, что вход-"сквозник" в плане П-образный, он имеет два выхода наружу и один вход в дот, а вход-"тупик" имеет вид колена с одним выходом наружу и одним входом в сооружение. Для ослабления ударной волны близкого взрыва во внешней стене входа-"тупика" делалась узкая щель, параллельная выходу наружу. Пулеметные огневые точки довоенной постройки составляли свыше 4/5 всех построек КаУРа к началу Великой Отечественной войны. Из них малых сооружений было около 1/4, а больших — 3/4. Наиболее распространенный тип малого сооружения 3-х амбразурный, большого — 4-х амбразурный двухэтажный. ОРПК были вооружены одним или двумя орудиями, они могли иметь также до двух пулеметных амбразур. В большинстве своём артиллерийские доты были двухэтажными. Они располагались так, чтобы своим огнём фланкировать противотанковые рвы, простреливать промежутки между БРО. Подступы к ним обычно прикрывали пулеметные доты. Примерно каждый восьмой дот довоенного КаУРа был готов встретить врага пушечными выстрелами. Толщина стен и покрытия была такой же, как и пулеметных дотов большого типа, но их оборонительные качества еще более усиливались земляной обсыпкой, которой не имели их пулеметные собратья. Площадь помещений артиллерийских дотов была примерно 50-100 м2. В 1938-1939 гг. "советскому правительству пришлось принять ряд мер по укреплению границ. В полосе 90-й стрелковой дивизии также проводилась большая работа в этом направлении, строились дополнительные оборонительные сооружения".[9] Тогда в КаУРе было построено несколько дотов наиболее совершенного типа. Они вооружались 1-3 45-мм пушками, несколькими пулеметами, по оборонительным свойствам не уступали прежним пулеметным дотам большого типа. Площадь помещений в этих двухэтажных постройках доходила до 100 м2. Появилось и несколько пулемётных полукапониров, вооружённых двумя пулемётами. Кроме того, перед главной оборонительной полосой, по берегу рек Сестра и Вьюн, было сооружено около десятка ОРПК, которые должны были вести огонь в основном по сопредельной территории. Причины постройки буквально в нескольких метрах от границы артиллерийских полукапониров, которые в принципе не были способны к самообороне, не совсем понятны. Возможно, здесь сыграла роль установка "ни пяди родной земли врагу", а может быть, эти сооружения должны были держать под обстрелом мосты и броды, чтобы облегчить нашим войскам преодоление пограничной полосы при наступлении. Недавно появилась информация о том, что эти сооружения были построены для пограничных войск НКВД и входили не в состав КаУРа, а должны были служить для поддержки пограничников. В тех местах границы, где болотистая почва не позволяла возвести железобетонные сооружения, с той же целью строились насыпные дзоты. Ни один дот последнего поколения не был доведён до конца — в них не было установлено внутреннее оборудование. Версия о принадлежности пограничных дотов к "хозяйству" НКВД позволяет логично объяснить и это обстоятельство — возможно, что это ведомство просто превысило лимит на оборудование фортификационных сооружений, и для дотов на Карельском перешейке его не хватило, а в 1939 г. появилось слишком много новых границ, нуждавшихся в укреплениях. Необходимо отметить ещё одну группу сооружений постройки 1938-1939 гг. Это четыре оригинальных артиллерийских полукапонира, расположенных на склоне высоты в районе кордона Каллелово. Судя по габаритам, они предназначались для размещения батареи 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20. Установленные в полукапонирах орудия могли обстреливать участок Выборгского шоссе на территории Финляндии от р. Сестра до пос. Кивеннапа (Первомайское) на глубину около 17 км. До 1938 г. для изготовления бетона применялся портланд-цемент марки "000", а затем были введены новые марки "500" и "600". Временное сопротивление сжатию для бетона (при соотношении цемента к песку 1:3 по весу, через 28 суток после укладки) при цементе "000" составляло 420 кг/см2, при "500" — 500 кг/см2, а при "600" — 600 кг/см2.[10] Благодаря этому, сопротивляемость железобетона снарядам возросла примерно в 1,3 раза. Для сравнения в 1910-1913 гг. в оборонном строительстве использовался бетон с аналогичным показателем примерно 100 кг/см2.[11] Опыт советско-финской и Великой Отечественной войны показал, что сооружения с полутораметровыми стенами могли выдерживать многократные попадания 203-мм бетонобойных снарядов и единичные — снарядов калибра 280-305 мм. Доты с более тонкими стенами выдерживали многократные попадания 152-мм и единичные — 203-мм снарядов. В предвоенные годы считалось, что долговременные огневые сооружения обладают меньшей стойкостью.[12] Например, польские специалисты полагали, что для того, чтобы стена, "подверженная непосредственному обстрелу" могла выдержать многократные попадания 220-мм снаряда мортиры Шнейдера (снаряд её по массе примерно соответствовал снаряду советской 203-мм гаубицы Б-4) она должна иметь не менее 2,1 м в толщину. На практике же имел место случай, когда 96 попаданий советских 203-мм снарядов не смогли пробить брешь в 1,5-метровой стене дота отечественной постройки, захваченного противником. Изнутри стены и потолки имели обычно противооткольное покрытие из стали толщиной 5-7 мм, что исключало поражение гарнизона осколками бетона. Иногда вместо противооткольного покрытия во внутренний слой бетона укладывалась мелкоячеистая проволочная сетка в два-три слоя, однако в КаУРе этот способ защиты людей от осколков бетона применялся крайне редко, только в сооружениях 1938-1939 гг. постройки. Пулемётные доты отличались широкими секторами обстрела: не менее 180°, а у шестиамбразурных до 360°. Сектор обстрела амбразуры — 60-90°, сектора взаимно перекрывались на 10-15°. Наружное отверстие амбразуры имело 1,5-3 м ширины и около 0,4 м высоты. Попасть в такую амбразуру, тем более расположенную у самой земли, даже из противотанкового орудия было почти невозможно. Внутреннее отверстие амбразуры имело 0,18 м в высоту и 0,12 м в ширину. Оно перекрывалось бронезаслонкой толщиной 20-40 мм, которая могла принимать три фиксированных положения по высоте, так что размеры отверстия можно было регулировать с помощью специального рычага в зависимости от положения ствола пулемета. Диамантные ровики (бетонированные выемки перед амбразурой) отсутствовали, по-видимому из соображений экономии, так что теоретически существовала возможность того, что близкий разрыв тяжелого снаряда завалит амбразуру землей. Они появились только в дотах постройки 1938-1939 гг. Пулеметы Максима образца 1910 г. устанавливались на специальном металлическом (станок Юшина) или деревянном станке (СТАД). Если использовался первый, то наводчик сидел верхом на велосипедном сиденье и мог поворачивать пулемет, упираясь ногами в пол. Вертикальную наводку во время стрельбы осуществлял второй номер с помощью особого подъемного винта (как это было предусмотрено и для пулемета на полевом станке).[13] Если же станок был деревянным, то первый номер осуществлял горизонтальную наводку, передвигая пулемёт руками. Существовал также упрощённый вариант металлического станка, который по конструкции был близок к деревянному. На каждый станковый пулемет полагалось иметь по 20 тыс. патронов, а на ручной по 10 тыс. При этом на станковый пулемёт приходилось по восемнадцать лент, которые должны были храниться набитыми, что составляло 4,5 тыс. патронов на ствол, а оставшиеся 15,5 тыс. содержались в цинках в хранилище в нижнем этаже дота или в каземате-убежище.[14] По некоторым сведениям, доты снабжались также запасом продовольствия на три месяца.[15] В сооружениях могли быть выходы артезианских скважин, но чаще создавался запас воды в баках. В любом случае создавался неприкосновенный запас воды. Существовала замкнутая система смены воды в пулеметных кожухах: к верхнему и нижнему отверстиям в них присоединялись резиновые отводные трубки, причем верхнее (заливное) соединялось с баком для воды, а нижнее (сливное) с другим баком, из которого её можно было ручной помпой перекачать в верхний, или же просто перелить ведром. Некоторые доты, по-видимому те, в которых располагались командные пункты БРО, вместо "Максимов" были вооружены пулемётами ДТ (Дегтярёва танковый). Об этом свидетельствуют характерные амбразуры с шаровой маской, отверстие в которой напоминает восьмёрку. Можно предположить, что такая замена произошла потому, что ДТ занимали гораздо меньше места, чем станковые пулемёты. Отдельные сооружения, специально строившиеся как командно-наблюдательные пункты, вообще не имели вооружения, о чём свидетельствуют сохранившиеся до сих пор бронезаслонки амбразур особой конструкции. Артиллерийские доты вооружались первоначально 76-мм пушкой образца 1902 г. со стволом в 30 калибров на казематном лафете Путиловского завода 1932 г. Иногда вместо классической "трехдюймовки" устанавливали ее "противоштурмовой" вариант образца 1903 г. со стволом, укороченным до 20 калибров. Дальность стрельбы казематной "трехдюймовки" достигала 5500 м, угол возвышения 12°, снижения — 7°, горизонтальной наводки — 40°.[16] Позднее появилась 76-мм казематная пушка Л-17 образца 1940 г. (хотя её производство началось еще в 1939 г.) со стволом в 30 калибров. Она представляла собой незначительно изменённую танковую пушку Л-11. Максимальная дальность стрельбы достигала 4800 м, бронепробиваемость (бронебойным снарядом) при угле встречи 90° на дистанции 500 м составляла 55 мм. Орудие устанавливалось в бронемаске. Сектор горизонтального обстрела составлял 60°, углы возвышения и склонения — по 12°. Ствол заключался в броневую трубу, предохранявшую его от повреждения осколками. Иногда вместе с пушкой устанавливался спаренный пулемет. 45-мм пушки ДОТ-4 применялись в дотах постройки 1938-39 гг. Амбразуры позволяли вести огонь по горизонту в секторе 60°, при углах возвышения и склонения по 10-15°. Дальность стрельбы до 2 км, по танкам — до 1 км.[17] Артиллерийские полукапониры вели, как правило, фланкирующий огонь, со стороны фронта стволы орудий дополнительно защищались отбойными стенками, казематы двухорудийных дотов располагались уступом. Даже те сооружения, которые не имели нижнего этажа, оборудовались помещением для стреляных гильз под боевым казематом или диамантными ровиками, куда выводилась труба для выбрасывания стреляных гильз. Хранилища позволяли иметь запас в несколько сот снарядов на орудие. "Коменданты дотов" — именно так называлась эта должность — наблюдали за полем боя с помощью перископа с полуторным увеличением, заключенного в бронированную трубу. Когда перископ был опущен, отверстие закрывалось сдвижной бронекрышкой толщиной 20 мм, управлявшейся изнутри. Перископы имели почти все доты, кроме отдельных сооружений малого типа. В некоторых устанавливались по два перископа: по-видимому, там, где размещались командиры опаб и пулеметных рот. По некоторым сведениям, в этом случае вторым устанавливался перископ с десятикратным увеличением.[18] Сооружений с наблюдательными бронеколпаками в КаУРе, насколько нам известно, не было. Вентиляционная система снабжалась дымовыми и газовыми фильтрами. В малых сооружениях она действовала от ручного вентилятора КП-4 производительностью до 500 куб. м в час в приточном варианте и до 75 куб. м в час в вытяжном.[19] В больших пулеметных и артиллерийских дотах вентиляторы действовали от механического привода к бензоэлектроагрегату. Защита боевых казематов от отравляющих веществ при открытых амбразурах была невозможна, поэтому нижний этаж служил убежищем. Внутри сооружений обычно использовались деревянные, обитые железом герметичные двери, иногда стальные двери корабельного типа с задрайками, хотя возможно, что последние появились уже после войны. Электрическим освещением были оборудованы все доты. В малые доты ток подавался из больших по подземным кабелям. В больших сооружениях были печи для отопления и приготовления пищи, а некоторые артиллерийские оснащались системой центрального отопления. Канализация в подавляющем большинстве сооружений отсутствовала, во время боя предполагалось пользоваться выносными ведрами с герметичными крышками.[20] Все сооружения оборудовались телефонной связью, большие — еще и радиостанцией 6ПК с дальностью передачи телефоном 3 км, а телеграфом — 6 км. Эта радиостанция производилась в 1932-1936 гг. и была довольно несовершенной. Для внутренней связи служили переговорные трубы. Все артиллерийские и пулемётные доты большого типа оборудовались запасным выходом-лазом шириной и высотой по 0,7 м. Если сооружение было двухэтажным, то лаз устраивался в нижнем этаже, обычно с тыльной стороны дота. Отверстие лаза перекрывала тонкая бетонная стенка без арматуры, которую при необходимости следовало разбить ломом и выбираться наружу, раскапывая землю. Для того, чтобы эта стенка не была пробита близким разрывом тяжёлого снаряда, лаз дополнительно перекрывался разборной перемычкой из отрезков металлических швеллеров, а пространство между швеллерами и бетоном засыпалось песком. В редких случаях к лазу снаружи вёл бетонированный колодец. Вход в доты закрывался бронированными дверьми, которые были клёпаной конструкции, вход в "сквозник" или "тупик" оборудовался стальной решеткой. Специальные амбразуры позволяли обстреливать из ручного пулемёта противника, приближавшегося ко входу. Сзади к сооружению подходила траншея, иногда перекрытая. Такая же траншея могла окружать дот, что затрудняло подход к нему штурмовых групп противника. Над одной из стрелковых ячеек в траншее могла устанавливаться железобетонная огневая точка (жбот) - цилиндр с крышкой высотой около полуметра, диаметром 1,5 - 2 м, стенки толщиной 0,1-0,25 м. Жбот имел по четыре амбразуры, иногда с бронезаслонками. Такой колпак предназначался для автоматчика или бойца с ручным пулеметом. Иногда использовались жботы в виде будки с одной амбразурой. В траншеях устанавливались также вращающиеся башни с двумя спаренными пулеметами либо специального изготовления (сваренные очень грубо из 10-мм брони), либо от танка МС-1 (Т-18) или бронемашины БА-10. Такие башни могли устанавливаться и самостоятельно, вдали от дотов, тогда они оснащались 45-мм пушкой и спаренным пулеметом. Они ставились изредка на бетонный короб, но гораздо чаще на стальное кольцо, укрепленное на шести вертикальных швеллерах прямо на ячейке. По этой траншее можно было попасть в блиндаж, где гарнизон жил во время затишья, так как даже в больших дотах имелись помещения для отдыха лишь 1/3 личного состава. Возможно, что жботы и бронебашни были установлены уже во время Великой Отечественной войны. Пулеметные доты размещались на расстоянии 300-500 м друг от друга, что обеспечивало надежную огневую связь даже в случае уничтожения одного из них: дальность действительного огня пулемета Максима 1000 м, предельная легкой пулей 2200 м, а тяжелой — 2600 м.[21] В качестве дополнительных огневых точек использовались закопанные танки МС-1 (Т-18). Всего в 1934-37 гг. Ленинградскому военному округу (ЛВО) было передано 160 списанных машин этого типа.[22] В КаУРе они использовались в предполье, в частности в районе Орехово. При строительстве КаУРа было предусмотрено взаимодействие с Кронштадтским УРом, доты которого располагались на фортах к северу и востоку от о. Котлин и с береговой артиллерией. Для корректировки артиллерийского огня в 1931 г. на Карельском перешейке были сооружены две наблюдательные вышки. Одна из них (НП № 6) находилась у полотна железной дороги, между станциями Белоостров и Дибуны, другая (НП № 11) на высоте у оз. Вынутьярви[23] (оз. Глухое) к востоку от оз. Сестрорецкий Разлив. Вышки, по-видимому были деревянными, а у их основания были сооружены железобетонные блиндажи для укрытия наблюдателей. Ещё два наблюдательных пункта располагались в Сестрорецке: на здании милиции (НП № 10) и на колокольне лютеранской кирхи (НП № 9).[24] Боевое крещение КаУРа было связано с событиями Зимней войны, начавшейся 30 ноября 1939 г. Подразделения укрепрайона вместе с пограничниками приняли участие в захвате финских кордонов на границе. По некоторым сведениям, 73 и 74 отдельные элетротехнические роты (оэтр), входившие в состав КаУРа, в тот же день нанесли "электроудар" по телефонным и телеграфным линиям финнов, подключив их к советской сети высокого напряжения. В результате была выведена из строя финская гражданская сеть связи на всем Карельском перешейке. После изменения линии границы по мирному договору 12 марта 1940 г. КаУР потерял, как казалось, свое значение. Его доты были законсервированы, опабы свёрнуты в пулеметные роты, орудия и пулеметы, снятые с КаУРа, были использованы для вооружения Выборгского УР, который был сооружен в 1940-41 гг.[25] На 14 августа 1940 г. в состав КаУРа входили: 4 и 7 опаб, сапёрный батальон, рота связи, 73 и 74 оэтр и четыре конных взвода, предназначенных для патрулирования территории укрепрайона.[26] Боевая подготовка УРа, ставшего теперь тыловым, оказалась не на высоте: заместитель командующего ЛВО М. М. Попов в декабре 1940 г. на одном из совещаний заявил: "Я считаю, что руководство боевой подготовкой УР оставляет желать много лучшего".[27] Действительно, по воспоминаниям бывшего курсанта школы младших командиров А. М. Гроссмана, за шесть месяцев учебы (в 1940 г.) курсанты провели всего одну боевую стрельбу из пулемета. Тогда же в связи с переходом на новую структуру КаУР был переименован в 22 УР. Со вступлением Финляндии во вторую мировую войну на стороне фашистской Германии вновь возникла угроза Ленинграду с севера, и в КаУРе начались работы по установке вооружения и постройке дополнительных сооружений. Оружия катастрофически не хватало. К началу августа 1941 г. Лембаловский и Елизаветинский БРО не имели 50% положенных по штату пулеметов, Агалатовский БРО, находившийся во второй полосе обороны — не имел вооружения вовсе. В четырёхамбразурных дотах вместо четырех станковых пулеметов имелось по одному станковому, одному ручному пулемету и пять человек гарнизона вместо шестнадцати.[28] Дополнительные сооружения, построенные в это время, представляли собой одноамбразурные доты, без всякого оборудования, с простым входом. Качество бетонных работ было очень низким. В таких сооружениях могли устанавливаться пулеметы или 45-мм пушки на казематном станке или полевые орудия. Иногда строили трёхамбразурные доты, трапециевидные в плане, со стенками толщиной около 0,2 м, предназначенные для пулеметов на полевых станках. Могли сооружаться оригинальные деревоземляные огневые точки (дзот) с передней железобетонной стенкой толщиной 1,5 м и с деревоземляными боковыми стенками и покрытием. Всего было построено около трёх десятков таких дотов и дзотов. В работах в КаУРе с 27 июня по 7 июля 1941 г. принимали участие метростроевцы во главе с И. Г. Зубковым.[29] В Мертутском БРО (на Выборгском шоссе) работали студенты института им. Лесгафта. Одновременно со строительством долговременных сооружений отрывались траншеи, строились дзоты и блиндажи, так как в мирное время сооружение полевых укреплений не предусматривалось. 31 июля 1941 г. финские войска нанесли удар в стык 115 и 43 сд 23 армии (А), обошли недостроенный Выборгский (27-й) УР и начали наступление вглубь Карельского перешейка. В начале войны командующим 23 А был генерал-лейтенант П. С. Пшёнников, членом Военного совета - бригадный комиссар В. В. Сосновиков, а начальником штаба - полковник Н. В. Городецкий.[30] Ещё в начале августа П. С. Пшёнников был назначен командующим 8 А Ленинградского фронта. Впоследствии он командовал 3 А Юго-Западного фронта и погиб под Орлом 28 декабря 1941 г.[31] Преемником П. С. Пшённикова на посту командующего 23 А стал генерал-лейтенант М. Н. Герасимов. Вскоре часть армии была окружена в Выборге, другая — в Кексгольме (Приозерск). Лишь некоторым частям удалось отступить к старой границе по суше. В последние дни августа финны подошли к старой границе. Отступающие разрозненные части 23 А не смогли организовать оборону на рубеже р. Сестра и р. Вьюн и передовые доты КаУРа были захвачены практически без сопротивления, тем более, что вооружения они не имели, многие сооружения и вовсе были не окончены, а интервалы между отдельными дотами доходили до 6 километров и более. Оставалась надежда на главную линию КаУРа (22-й УР), комендантом которого был тогда генерал-майор М. А. Попов. Наиболее напряжённые бои в первые дни сентября развернулись под Белоостровом (в то время его называли Новым Белоостровом, в отличие от Старого, находившегося примерно на 40-м километре Выборгского шоссе). Здесь с 31 августа занимал позиции 3-й Дзержинский полк 1-й Кировской дивизии народного ополчения (3/1 ДНО) под командованием майора В. К. Семибратова. Эта дивизия (командир — комбриг В. А. Малинников, замполит — полковой комиссар П. А. Иванов) выступила на фронт ещё 19 июля 1941 г. и находилась в восточном секторе Лужской укреплённой позиции, с 26 июля участвовала в боях. В середине августа дивизия попала в окружение. После выхода из окружения к 30 августа дивизия практически прекратила своё существование, её части использовались по отдельности. Ослабленный боями 3/1 ДНО занимал позиции, протянувшиеся на 10 километров в Белоостровском и Мертутском БРО,[32] а по тогдашним нормативам полковой район обороны не мог превышать 5 километров по фронту. В дотах Белоостровского БРО находились подразделения 106-го опаб (командир капитан Подкопаев, комиссар ст. политрук Абрамов). 3 сентября 3/1 ДНО был переведён в Сестрорецк, а его позиции заняла 291 сд (командир полковник Н. А. Трушкин), только что переброшенная из-под Красногвардейска (Гатчина), где она также участвовала в боях. По некоторым сведениям, дивизия состояла, в основном, из московских ополченцев,[33] однако официально она считалась не ополченческой, а "второочередной", сформированной в рамках мобилизационного развёртывания РККА. Как и во все второочередные дивизии, в её состав входил один артиллерийский полк, а не два.[34] 4 сентября части 18-й пехотной дивизии (пд) финнов (командир полковник А.-О. Пайари[35]) переправились через р. Сестра, заняли железнодорожную станцию Белоостров и захватили артиллерийский полукапонир, расположенный на берегу ручья Серебряный, в 300 метрах от р. Сестра. То было одно из крупнейших сооружений КаУРа, с двумя пушками и двумя пулемётами, площадью около 200 м2. Оно было построено в 1938 г. под руководством инженера 20-й сд Мермана. Неофициально этот дот называли "Миллионер", так как, по преданию, он стоил миллион рублей. Неизвестно, был ли вообще гарнизон в этом доте, но даже если там и находились бойцы, то всё равно оборонять вынесенный вперёд полукапонир без полевых войск было невозможно. Не исключено, что сыграла свою роль и неразбериха, связанная со сменой частей. Финны установили в доте две противотанковые пушки (скорее всего, 37-мм) и, возможно, пулемёты. 5 сентября станция была отбита контратакой 1025-го стрелкового полка (сп) (командир майор И. И. Шутов) из состава 291 сд. Атака была поддержана одним (!) танком "КВ" из 107 отдельного танкового батальона, который финны подбили. По этому поводу командующий Ленинградским фронтом генерал армии Г. К. Жуков 16 сентября 1941 г. издал приказ № 032, которым он запрещал снимать танки из засад и бросать в контратаки без соответствующей поддержки. "Такое использование танков является преступным и заслуживает строгого взыскания" — отмечалось в приказе.[36] 107 отб был придан 22 УР "со специальной задачей, путём расстановки танков в засадах, усилить огневую систему УР и в контратаки их не бросать".[37] 11 сентября финны вновь заняли Белоостров. Продвинуться дальше они не смогли, так как перед ними теперь лежало открытое заболоченное пространство шириной от 500 до 2000 метров, простреливавшееся сплошным пулемётным огнём дотов первой линии Белоостровского БРО. Сооружения были прикрыты противотанковым рвом (который у железной дороги шёл в три линии!) и фланкировали друг друга, поэтому они не стали столь же лёгкой добычей, как "Миллионер", вынесенный вперёд. Новая контратака советских войск была предпринята только через два дня. Главную роль в ней должен был сыграть отдельный особый батальон морской пехоты (ообмп) (командир полковник Голубятников), прибывший на этот участок из Сестрорецка в ночь на 8 сентября. Для этого батальон прошёл около двух километров под самым носом у финнов — по дороге, идущей вдоль берега р. Сестра. Ообмп был сформирован в Ленинграде 1 сентября 1941 г. всего за несколько часов и теперь впервые шёл в бой. В атаке участвовали также подразделения 1025 сп при поддержке 838 артиллерийского полка (ап) (командир подполковник Васильев). Морским пехотинцам предстояло наступать по открытому заболоченному полю, без танков и при недостаточной артиллерийской поддержке. По свидетельству участников событий, ключом к финской обороне был "Белоостровский дот" — тот самый "Миллионер", который противник использовал как укрытие для противотанковых пушек, так как амбразуры позволяли обстреливать почти всю территорию Нового Белоострова. В неудачной атаке ообмп потерял до половины личного состава, комиссар батальона Радченко был ранен, а командир полковник Голубятников, проявив трусость, совершил самострел и пытался укрыться в тылу. Он передал командование случайно встреченному им политруку миномётной роты[38] старшему политруку А. И. Трепалину, который позднее был утверждён в должности командира батальона. Голубятников за самострел был отдан под суд и разжалован в рядовые. В эти дни сменилось и более высокое начальство: в 291 сд — полковника Н. А. Трушкина заменил полковник Г. К. Буховец,[39] а на посту командующего 23 А М. Н. Герасимова сменил генерал-майор А. Н. Черепанов, командовавший армией до июля 1944 г. 21 сентября новый командующий армией издал приказ: "Гарнизоны ДОТ и ДЗОТ не оставляют свои сооружения без разрешения. Разрешение на оставление этих сооружений даёт только командующий армией".[40] Отсюда видно, насколько большое значение придавалось удержанию долговременных сооружений. Впрочем, к моменту издания приказа активные действия финнов почти прекратились. В ночь с 21 на 22 сентября была предпринята новая попытка освободить Белоостров, уже гораздо большими силами. Кроме ообмп в атаке участвовали: из состава 291 сд: — 181 сп (командир Герой Советского Союза майор Краснокутский); — 1025 сп; — "ударный батальон" (?);[41] — подразделения сапёрного батальона; —- 838 ап; 5-й пограничный отряд (по) (командир майор Окуневич); 87 (Парголовский) истребительный батальон; 48 и 107[42] отдельные танковые батальоны (отб) (6 КВ, 8 Т-34, 20 Т-26), в составе 48 отб только одна рота была вооружена танками, а две другие шли в бой в качестве пехоты; бронепоезд; береговые батареи и форты Кронштадта. Общее командование осуществлял полковник Г. К. Буховец, действия танков координировал начальник автобронетанковых войск 23 А генерал-майор В. Б. Лавринович. Бой начался в 6 ч. 15 мин. и продолжался до 9 ч. утра, хотя об освобождении "города" Белоострова донесли уже в 8 ч. Несмотря на превосходство в силах, отбить северную часть посёлка не удалось — причиной был всё тот же ОРПК, против него непосредственно артиллерия, по-видимому не действовала и он не получил серьёзных повреждений. При атаке было потеряно 16 танков (все Т-26), В. Б. Лавринович погиб от пули снайпера. По советским данным финны потеряли убитыми и ранеными "более 500 человек".[43] Вполне возможно, что эти потери были определены "от противного" и именно наши войска потеряли около 500 человек. Бойцы 5 погранотряда пытались штурмовать "Миллионер", но безуспешно. В результате боя 22 сентября передний край прошёл в 150-200 м от ОРПК. 13 октября по "Миллионеру" вёл огонь бронепоезд "Борис Павлович" (бронепоезд НКВД № 28 или № 110) из 4 100-мм орудий.[44] 14 октября ОРПК был атакован 181 сп 291 сд, но пехота залегла в 200 метрах от него и дальше не продвинулась. Непосредственно против дота действовала штурмовая группа из 30 бойцов 181 сп и 11 моряков из ообмп, под командой моряка младшего лейтенанта Г.Иониди, который был ранен. Судя по отсутствию в группе сапёров, взрывать "Миллионер" не предполагалось, планировалось отбить его так же, как он в своё время был захвачен финнами. Группа не смогла подойти к доту ближе, чем на 30 метров. 3 ноября была сделана попытка взять деревню Александровка[45] (располагалась между Новым и Старым Белоостровом, на территории теперешнего садоводства) и изолировать подразделение финнов, оборонявшее "Миллионер", прижав его к р. Сестра. Атака 1025 сп не увенчалась успехом. Чтобы отвлечь внимание советского командования, финны переправили через р. Сестра две роты пехоты южнее Нового Белоострова. Они заняли рощу "Колбаса" и пытались продвинуться к станции с юга, но были отброшены за реку.[46] В результате этих боёв фронт под Белоостровом стабилизировался до июня 1944 г., причём у финнов остались и "Миллионер", и деревня Александровка. На других участках 23 А происходили менее напряжённые бои. В районе Сестрорецка финны подошли к старой границе 1 сентября 1941 г. В то время там находился только немногочисленный отряд сестрорецких и териокских (город Териоки — ныне Зеленогорск) ополченцев во главе со старшим лейтенантом А. И. Осовским и подразделения 106 опаб, в частности, учебная рота (командир старший лейтенант Лютиков, политрук младший политрук Чегаев). Ополченцы, по их собственным рассказам, на шоссе у Оллила (Солнечное) подбили один танк Pz-III и два лёгких финских танка.[47] Правда, по другим сведениям, была подбита лишь одна танкетка.[48] В рассказе танк, принятый за Pz-III, назван "средним башенным", из чего можно заключить, что "лёгкие танки" башен не имели и были просто танкетками. Известно, что танков Pz-III в финской армии вообще не было. Скорее всего, за Pz-III ополченцы приняли танк Т-26 советского производства, захваченный финнами во время Зимней войны. За "лёгкие танки" могли быть приняты трофейные советские танкетки или артиллерийские тягачи "Комсомолец". В течение трёх дней ополченцы и пулемётчики 106 опаб отражали атаки 12 пд финнов[49] (командир полковник Э.-А. Вихма) на рубеже ручья Ржавая канава (то есть на самой линии старой границы). Из 33 человек ополченцы потеряли лишь одного убитым. Однако многочисленные красноармейцы из отступавших частей, присоединявшиеся к отряду, понесли большие потери.[50] Огонь дотов, два из которых находились в 300 метрах от переднего края, а ещё три — в 500 метрах, сильно способствовал успешной обороне. 3 сентября обстановка на этом участке несколько улучшилась — здесь появился 3/1 ДНО. В ночь на 7 сентября сюда выдвинулся из Ленинграда ообмп, перешедший следующей ночью в район Белоострова. Позднее ополченцы А. И. Осовского были влиты в 120 истребительный батальон, который вскоре стал 3 батальоном 3/1 ДНО. 21 сентября 3/1 ДНО участвовал в наступательном бою: ополченцы выбили подразделение финнов из рощи Колбаса, протянувшейся вдоль р. Сестра между Курортом и Новым Белоостровом. 23 сентября 1 Кировская ДНО была расформирована, однако, по-видимому, её бывший 3 полк продолжал оборонять Сестрорецк до 29 ноября, когда ополченцев сменили подразделения бригады пограничников, оборонявшей побережье Финского залива. В начале 1942 г. в Сестрорецке уже занимал позиции 151 сп 20 сд НКВД. После 7 сентября 1941 г. финны не предпринимали здесь активных действий, однако пытались обстреливать доты. Один из дотов, находившийся ближе всех к переднему краю, имеет выбоину в стене глубиной до 0,7 метра, но финны не смогли разрушить ни один дот. На Выборгском шоссе, в районе Старого Белоострова, оборонялись остатки 198 моторизованной дивизии (мд). Ещё в конце июля 1941 г. танковый полк этой дивизии был отправлен на Онежский перешеек, в августе 198 мд вместе со 142 и 168 сд были прижаты к Ладоге в районе Кексгольма (Приозерск) и эвакуированы водой. Естественно, что практически всё тяжёлое вооружение при эвакуации пришлось бросить. Насколько нам известно, здесь серьёзных атак финны не предпринимали. В Елизаветинском и Лембаловском БРО оборонялась 123 сд и 154 опаб. 123 сд отличилась во время советско-финской войны, именно она в феврале 1940 г. взяла укреплённый узел Сумма и прорвала "Линию Маннергейма". В августе 1941 г. дивизия пережила окружение в районе Выборга, вместе с 43 и 115 сд и эвакуацию морем. Понятно, что в сентябре её оснащённость оставляла желать лучшего. Против неё действовала 2 пд финнов (командир полковник А.-Л. Блик).[51] Плотность советских войск здесь была чрезвычайно мала: на участке 245 Краснознамённого сп на три километра фронта приходилось всего 100 бойцов.[52] В БРО доты были обеспечены пулемётами на 50%, однако в сентябре 1941 г. финские войска не предпринимали здесь серьёзных атак. Далее к востоку оборонялись 43 и 142 сд (командир полковник Манульский). Как и 123 сд, они участвовали в советско-финской войне, 142 сд безуспешно пыталась форсировать Вуоксу у пос. Кивиниеми (Лосево), а 43 сд вела боевые действия к востоку от оз. Муолан-ярви (Глубокое). В начале Великой Отечественной войны судьба этих дивизий сложилась нелегко: первая из них была окружена в Выборге и вывезена по Финскому заливу, а вторая попала в окружение в районе Кексгольма (Приозерск) и эвакуировалась по Ладоге. Исходя из этого, можно предположить, что в сентябре 1941 г. их численность была невелика, а вооружение — недостаточно. В сентябре 1941 г. 15 пд финнов (командир полковник Н.-В. Херрсало)[53] оттеснила 142 сд к р. Вьюн, переправилась через неё и заняла деревни Троицкое и Симолово (ныне поглощены садоводством) между Лембаловским озером и озером Гупу-ярви. 13 сентября 142 сд при содействии частей 43 сд выбила 57 пп финнов из этих деревень, причём были захвачены 3 орудия, 1 станковый и 2 ручных пулемёта и 4000 патронов.[54] После этого столкновения фронт на правом фланге КаУРа в основном стабилизировался до лета 1944 г. Финны здесь не подошли ни к одному долговременному сооружению основной оборонительной полосы укрепрайона ближе, чем на 5-10 километров.[55] В начале ноября командование Ленинградского фронта разрешило использовать девушек в гарнизонах дотов, находящихся вне непосредственного соприкосновения с противником (таких было большинство). В результате образовались чисто женские гарнизоны, например в 4-й роте 154 опаб гарнизон 2-х амбразурного дота "Воля" состоял из 11 девушек, 2-х амбразурного дота № 75 "Балхаш" — из 8.[56] Осенью 1941 г. было завершено формирование дополнительных опаб, начатое ещё в августе. Теперь на каждый БРО приходилось по одному батальону. Всего опаб в КаУРе было одиннадцать: 1, 4, 63, 106, 112, 113, 126, 154 (с 3 января 1943 г. носил номер 522), 193, 246 и 293. В конце ноября боевые порядки войск на левом фланге КаУРа были уплотнены: Сестрорецкий и Белоостровский БРО заняла 20 сд НКВД, в августе 1942 г. переименованная в 92 сд и простоявшая здесь до июня 1944 г. Весной 1942 г. финские войска предприняли ряд попыток прощупать советскую оборону и улучшить занимаемые позиции. К юго-западу от Лембаловского озера, у истоков р. Охта, финнам больше всего досаждал орудийно-пулеметный дот, находившийся у дороги на Термолово. Это сооружение, построенное в 1939 г., было вооружено двумя 45-мм пушками и двумя пулемётами. Финны именовали его "Оянен", по фамилии погибшего в одной из атак капитана. 31 марта 1942 г. 2 батальон 7 пп 2 пд финнов предпринял атаку с целью уничтожения дота (комендант дота - лейтенант Петров). Противник смог ворваться в траншею и взорвать дот. Контратакой финны были отброшены в исходное положение. В первых числах апреля 245 Краснознамённый сп был сменён 9 сп 20 сд НКВД (командир — майор Фёдоров). Дивизия пришла на Карельский перешеек после боёв на Невском пятачке, но была довольно основательно пополнена: полки доведены до 75% штатной численности.[57] Это означает, что дивизия в целом имела более 80% штатного состава, что для начала 1942 г. было очень неплохо. В 9 сп был целый дивизион (!) из двенадцати 120-мм миномётов, в каждом батальоне был противотанковый взвод из двух 45-мм пушек, тогда как по штатам стрелкового полка, введённым в марте 1942 г., иметь 120-мм миномёты в полку, а 45-мм пушки в батальонах вообще не полагалось.[58] В начале апреля финны предприняли попытку окружить и взять другой орудийно-пулемётный дот. Он находился перед фронтом третьего батальона 245 сп (командир батальона капитан Н. И. Саблин). Финны атаковали и блокировали сооружение усиленной пехотной ротой, однако контратакой двух стрелковых рот положение было восстановлено. Гарнизон дота продержался в окружении 9 часов. Впоследствии финны неоднократно обстреливали этот дот из тяжелых орудий. Одно попадание было удачным — снаряд ударил в щеку амбразуры, ее броневой короб вырвало, пушка была уничтожена, а ударная волна, сорвав броневую дверь, проникла в соседний каземат и повредила второе орудие. По-видимому, гарнизон при этом серьезно пострадал. Зимой 1941-1942 гг., когда в Ленинграде ощущался острый дефицит электроэнергии, 73 и 74 оэтр, входившие в состав 22 УР, под руководством военинженера 3 ранга А. М. Хватовкера, смогли подключиться к финским электрифицированным заграждениям и использовали полученную электроэнергию для сварки на месте броневых огневых точек.[59] В октябре 1942 г. из состава 22-го УР был выделен 17-й. В его подчинение перешли БРО правого фланга, от Лембаловского озера до Ладоги. Тогда же генерал-майора М. А. Попова на посту коменданта 22-го УР сменил полковник В. А. Котик, исполнявший эти обязанности до февраля 1945 г. К июню 1944 г. 22 и 17 УРы представляли собой значительную силу. 22 УР насчитывал 8030 чел. личного состава, 289 орудий (в том числе 106 противотанковых и 25 зенитных), 195 миномётов (в том числе 31 50-мм) и 14 танков. 17 УР состоял из 4178 солдат и офицеров, 115 орудий (в том числе 38 противотанковых и 2 зенитных) и 85 миномётов. Разумеется, среди орудий были, в основном, полевые, и лишь некоторые были установлены в дотах и дзотах. Артиллерия 22 и 17 УР принимала участие в артиллерийской подготовке 9 и 10 июня 1944 г. В наступлении принял участие и один из батальонов 17 УР —- правофланговый 112 опаб, занимавший Никулясский БРО. Этот батальон вышел на берег р. Тайпален-йоки (р. Бурная) и держал там оборону до подписания перемирия с Финляндией в сентябре 1944 г. Наиболее интересные события начавшегося летом 1944 г. наступления советских войск развернулись под Белоостровом. 9 июня 1944 г., в день предварительного разрушения вражеской обороны, 4 батарея 18 гвардейской гаубичной артиллерийской бригады (командир батареи гвардии капитан И. И. Ведмеденко) получила задачу разрушить "Миллионер". Две 203-мм гаубицы открыли огонь по ОРПК с дистанции 800 метров (по другим данным — 1000 метров) прямой наводкой. Гвардии капитан И. И. Ведмеденко корректировал огонь своих орудий, находясь в 150 метрах от дота, впереди первой нашей траншеи. Орудиями командовали старший сержант И. И. Романов и сержант А. Г. Селиверстов, наводчиками были младшие сержанты И. И. Панков и Р. Ф. Леонов. Батарею прикрывали два пушечных дивизиона.[60] Было выпущено 140 снарядов, попаданий 96, по другим данным — 90.[61] Одновременно к доту приближалась инженерно-штурмовая группа под командой Н. Богаева (командир 2 роты 106 инженерного батальона). Многочисленные попадания не смогли пробить насквозь 1,5-метровую стену сооружения, но в доте, очевидно, создались невыносимые условия и гарнизон (из состава 1 пп 10 пд,[62] командир полка Т. Вильянен) покинул сооружение, взорвав его в тот момент, когда к нему приблизилась штурмовая группа.[63] Среди финских ветеранов бытует другая версия этих событий. По их словам дот взорвала наша штурмовая группа, причём в нижнем этаже оставались раненые финские солдаты, которые при этом погибли. Такая история кажется маловероятной, так как при осмотре развалин сооружения бросаются в глаза буквально вывернутое наизнанку покрытие и разваленные наружу стены, что могло получиться только при взрыве изнутри. К тому же, если наша штурмовая группа проникла в дот, то зачем было ей его взрывать сразу же? За уничтожение "финского трёхэтажного дота" гвардии капитану И. И. Ведмеденко было присвоено звание Героя Советского Союза. Вообще, об этом доте ходили самые невероятные слухи: "Сделанный из железа и бетона, дот имел в длину 22 метра и в ширину около 11 метров, со стенами двухметровой толщины. Дот имел несколько этажей, уходивших в землю и возвышался над поверхностью на несколько метров. С фронта он прикрывался земляным валом и огнём нескольких фланговых дзотов…дот имел круговой обстрел (курсив мой. - К.Н.)".[64] Можно смело утверждать, что никакой земляной обсыпки это сооружение не имело, что прекрасно видно на фотографии того времени, хранящейся в ЦГА КФФД.[65] Этот пример показывает, какое огромное влияние на ход боевых действий может иметь всего один дот, хотя бы и с демонтированным вооружением и подвергающийся атакам с тыла, если он включён в систему траншей. Следует признать ошибочным размещение ОРПК, в принципе неспособного к самостоятельной обороне, впереди первой оборонительной полосы, хотя в его расположении были и свои выгоды: он мог воспрепятствовать переправе противника через р. Сестра в её нижнем течении, практически до берега Финского залива. Возможно, что в 1939 г. предполагалась постройка к западу от ОРПК пулемётного дота, такие пары известны в Елизаветинском, Лембаловском и Катумском БРО, но пулемётный дот не был построен. Если бы части 23 А в сентябре 1941 г. были бы более боеспособны, то не исключено, что "Миллионер" стал бы опорным пунктом советской обороны. В целом можно сделать вывод о том, что финские войска не стремились к прорыву КаУРа любой ценой. Финское командование не могло не знать о двухнедельном сопротивлении в окружении гарнизона Кингисеппского УРа, когда два опаб сковали две немецкие пехотные дивизии, причём немцы использовали тяжёлую артиллерию, авиацию, огнемёты, инженерно-штурмовые группы.[66] Финские войска находились по отношению к КаУРу в гораздо менее благоприятном положении, чем немцы в отношении Кингисеппского УРа, им пришлось бы наносить фронтальный удар, что при технической слабости и малочисленности финской тяжёлой артиллерии обернулось бы громадными потерями. Кстати, в начале августа 1941 г. финны предпочли не штурмовать Выборгский УР, а обойти его. К тому же, в 1941-1942 гг. у финского командования оставалась надежда на то, что хорошо вооружённые и многочисленные, по сравнению с финскими, немецкие войска возьмут Ленинград с южной стороны, где не было построено до войны долговременных укреплений. Поэтому финны попытались нанести удар на наиболее многообещающем, с точки зрения дальнейшего продвижения, направлении —- у Белоострова. Когда стало ясно, что лёгкого успеха добиться не удастся — финны прекратили наступление. Таким образом, КаУР в годы Великой Отечественной войны не подвергся испытанию серьёзной попыткой прорыва. Можно сказать, что он одним фактом своего существования сдержал наступление финнов. Наличие мощных укреплений позволило в критические дни сентября 1941 г. оставить в 23 А минимум войск. В неё входили крайне ослабленные 291, 123, 43 и 142 сд, остатки 198 мд, 3/1 ДНО, несколько опаб, все эти дивизии участвовали в боях на севере Карельского перешейка, пережили окружение и эвакуацию водой, а 3/1 ДНО участвовал в боях под Красногвардейском и также побывал в окружении. Им противостояли семь финских дивизий, понесших во время наступления в августе 1941 г. меньшие потери и имевшие полноценную артиллерию. Безусловно, наличие долговременных укреплений КаУРа способствовало обороне южных подступов к Ленинграду, где на счету был каждый батальон. Доты проявили себя с наилучшей стороны, и в тех случаях, если имелось хоть какое-то вооружение и минимальное полевое заполнение, они оказывались неприступными. В послевоенные годы крупного строительства в КаУРе не велось. В 1950-1955 гг. провели модернизацию оборудования и вооружения. Доты были оснащены улучшенной системой вентиляции. Прежние станки почти повсеместно были заменены на новые металлические. Пулемёт поворачивали руками, а номера работали стоя. Новые станки были снабжены своеобразным приспособлением для непрямой наводки: специальный визир, связанный с пулеметом, перемещался по выгнутой панели над станком. На этой панели можно было отмечать мелом или карандашом цели и полосы заградительного огня. Они также имели крепление для оптического прицела и весьма совершенное шаровое закрытие амбразуры. Стреляные гильзы выбрасывались в металлический короб, закрепленный под станком, дверка в днище короба позволяла периодически очищать его. Из короба для гильз газы отсасывались через отводные трубки в вытяжную вентиляцию. В КаУРе также появились новые 85-мм орудийные установки ЗИФ-26 и 100-мм ЗИФ-25. В одноэтажных ОРПК вместо диамантных ровиков, куда выводились гильзоотводные трубы, были сделаны специальные помещения для стреляных гильз под боевыми казематами. В конце 1950-х гг. соорудили несколько экспериментальных дотов нового поколения. Среди них можно упомянуть сборные железобетонные сооружения с танковой башней (от танков ИС-3 и ИС-4 со 122-мм пушкой и пулемётом), со специальными установками для пулемётов (броневая башенка на один или два кривоствольных пулемёта), сборные железобетонные убежища типа СБК и СБУ разных модификаций (из сборных панелей, из железобетонных колец, из модулей сложного профиля, из отрезков бетонных труб большого диаметра). Большинство этих сооружений строилось из стандартных железобетонных плит толщиной 0,25 метра, по методу панельных зданий. Иногда панели устанавливались в два слоя. Все подобные доты заглублены в землю примерно на два метра (считая от покрытия), кроме подбашенного помещения. Это обеспечивало сооружениям нового поколения такую же сопротивляемость огню противника при несравнимо меньшей заметности и неизмеримо большей скорости постройки. Большинство дотов нового типа возводится инженерным взводом за 25-30 часов работы, что позволяет сооружать долговременно-укреплённые позиции в считанные дни буквально на пустом месте.[67] В начале 1960-х гг. сооружения КаУРа были законсервированы, а пулемёты и затворные клинья с пушек сняты. Изменилась и организация УРа — теперь он превратился в артиллерийско-пулемётную дивизию. В 1960-х гг. советские укреплённые районы (на Дальнем Востоке) имели в своём составе несколько опабов (включавших в себя, кроме пулемётных, по две танковые роты) и до четырёх четырёхротных танковых батальонов. Всего получалось более двухсот танков старых типов (Т-34-85, ИС-2, ИС-3, ИС-4), а также артиллерийские подразделения.[68] К 1990 г. артиллерийско-пулемётная дивизия в КаУРе была, вероятно, свёрнута в 3807-ю базу хранения вооружения и техники, которая имела 94 танка Т-55 (3 танковых батальона), 23 тягача МТ-ЛБТ[69] (может означать присутствие противотанкового дивизиона с 18 100-мм гладкоствольными противотанковыми пушками МТ-12), 32 100-мм корпусные пушки БС-3, 12 130-мм пушек М-46 (корпусной артиллерийский полк из 3-4 дивизионов) и другое вооружение.[70] В 1995 г., в связи с очередным сокращением армии, база была окончательно расформирована. Из сооружений изъяли всё сколько-нибудь ценное оборудование, и они превратились в заброшенные бетонные коробки. Сейчас некоторые доты попали в зону садоводств и "предприимчивые" граждане используют их в качестве погребов, а некоторые — и как фундаменты под дома. С 2000 г. резко активизировалась деятельность охотников за металлоломом. Дошло до того, что была демонтирована одна из 100-мм установок, весящая вместе с бронемаской 25,5 т.! Не лишним будет напомнить, что тыловой рубеж финских укреплений, оставшийся на территории Финляндии (так называемая "линия Салпа"), содержится в идеальном порядке и превращён в музей, посетители которого могут окунуться в атмосферу фронтового быта. Безусловно, хотя бы отдельные сооружения КаУРа, особенно в Белоостровском и Сестрорецком БРО, могли бы войти в "Зелёный пояс славы", как его органичная составная часть. Более того, сооружения КаУРа представляют собой уникальную возможность увековечить память тысяч бойцов и командиров, которые приняли бой в других УРах в первые дни войны. Надо признать, что некоторые попытки "музеефицировать" отдельные доты предпринимались. В Сестрорецком БРО, у Приморского шоссе шестиамбразурный дот был выкрашен серебрянкой,[71] а амбразуры заложены кирпичом и заштукатурены. Весной 2000 г. стал основанием шикарного коттеджа четырехамбразурный дот Белоостровского БРО с позывным "Сергей Лазо", расположенный недалеко от железнодорожного переезда между Белоостровом и станцией Дибуны. Это было единственное сооружение КаУРа, которое привели в порядок ветераны и энтузиасты. |
||
|
Список сокращений
3/1 ДНО — 3-й Дзержинский полк 1-й Кировской дивизии народного ополчения; |
||
|
Примечания
1. Шперк В.Ф. История фортификации. М., 1957. С. 318.
[Назад] |
||
|
В НАЧАЛО СТРАНИЦЫ