Об авторе

Богуслав Пежик родился в Варшаве в 1960 г. В 1986 г. он окончил Варшавский технологический университет, получив специальность инженера-строителя. В 1991 г. Б. Пежик закончил аспирантуру факультета внешней торговли Центральной школы планирования и статистики. В 2001 г. он защитил диссертацию на степень доктора гуманитарных наук (соответствует российской кандидатской диссертации) в Институте военной истории Академии национальной обороны.

В 1988-1991 гг. Б. Пежик занимался строительством и реставрацией в Государственном предприятии по охране памятников, где прошёл путь от рядового инженера до руководителя группы. В 1991 г. он основал свою компанию, которой руководит по сей день.

Б. Пежик занимается изучением и реставрацией военно-исторических памятников около 30 лет. В 1975 г. он стал членом Клуба любителей польских военно-исторических памятников (Klub Miłosników Dawnych Militariów Polskich), а в 1993 г. был избран в управляющий совет этого общества. В 1991 г. Б. Пежик вступил в Общество друзей фортификации (Towarzystwo Przyjaciół Fortyfikacji), а уже через два года он стал членом управляющего совета Фонда охраны военно-исторических памятников (Fundacja Ochrony Zabytków Militarnych). За эти годы Б. Пежик собрал коллекцию предметов военной формы, вооружения и снаряжения (преимущественно первой половины ХХ века), состоящую из более чем 1000 предметов.

В 1978 г. Б. Пежик опубликовал свою первую статью, а в 1985 г. — научное исследование, посвящённое проблемам консервации военно-исторических памятников. Б. Пежик является автором более 40 научных публикаций, посвящённых вопросам фортификации, униформологии, вооружения, а также истории боевых действий Первой и Второй мировой войны. В соавторстве с Я. Миневичем (J. Miniewicz) Б. Пежик опубликовал два исследования, посвящённые истории немецких укреплённых позиций Одер-Варта-Боген и Померанской. В 2004 г. вышла его монография "Крепость Осовец: 1882-1915" ("Twierdza Osowiec 1882-1915").

К. Б. Назаренко

Среди сухопутных укреплений, некогда окружавших Ленинград, исключительно интересен Карельский укрепленный район (УР), построенный на Карельском перешейке, на небольшом расстоянии от пятимиллионного в настоящее время Санкт-Петербурга. В сентябре 1941 года советские войска, опираясь на эти позиции, остановили наступление финской армии и удерживали осажденный город в течение полутора лет кольца блокады. Несмотря на то, что эти укрепления сыграли такую значительную роль, в послевоенной историографии бесполезно искать подробную информацию по теме Карельского УРа, а о планах объектов или схемах их расположения вообще можно забыть. Причина этого была известна лишь узкой группе людей — история Карельского УРа совсем не закончилась летом 1944 года, когда финские войска были окончательно отброшены, а продолжилась до 1980-х годов. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что она длится до сих пор.

На протяжении последних нескольких лет наблюдается растущий интерес, причем не только российских исследователей, к пограничным укреплениям СССР, созданным до 1941 года. Этот интерес начал приносить плоды в виде публикаций. Внимание в этой сфере сосредотачивается, все-таки, на тех областях, которые были захвачены немцами и описаны ими уже много лет назад, таких как Киевский УР и Севастополь. О Карельском участке, который единственный сдал военный экзамен, почти забыли. Наша отечественная литература также предоставляет информацию об укреплениях, которые русские начали сооружать на новой западной границе, определенной в 1939-1940 годах как следствие пакта Риббентропа — Молотова. В этих сведениях описана та часть укреплений, которая расположена на нынешней территории Польши. О более ранних сухопутных укреплениях в них можно отыскать единичные упоминания, например, в самых последних работах, где о Карельском УРе можно найти только краткие и категоричные мнения, и он упоминается лишь в контексте свершений СССР. "Первые строительные работы были начаты уже в 1926 году на Карельском перешейке, когда стали создаваться примитивные укрепленные позиции, прикрывающие Ленинград с севера". (Весоловский Т., "Линия Молотова. Советские пограничные укрепления 1940-1941 годов на примере 62-го Брестского укрепленного района", Белосток, 2001, с. 16. Wesołowski T., "Linia Mołotowa. Sowieckie fortyfikacje graniczne z lat 1940-41 na przykładzie 62. Brzeskiego Rejonu Umocnionego", Białystok 2001. s. 16). Чтобы установить объективную истину, недостаточно добраться до архивных материалов, необходимо также увидеть эти укрепления.

Уже несколько лет в Петербурге существует множество поисковых отрядов, занимающихся исследованием мест боев для того, чтобы найти останки сотен безымянных солдат, которые отдали свои жизни во время Второй Мировой войны, и увековечить их память. Члены этих объединений, и, особенно, люди, интересующиеся фортификацией, начали на любительской основе реконструировать историю и структуру Карельского УРа. Это тяжелая задача, так как надо помнить, что в России там, где кончается асфальтовая или бетонная дорога, заканчивается и цивилизация. Дальше господствует лес, насыщенный в Карелии болотами и ручьями. В естественных диких лесах, окружающих Петербург, песчаные дороги неожиданно обрываются, иногда превращаясь в исчезающие тропинки, проторенные сборщиками клюквы и искателями военного снаряжения. Здесь я хочу предостеречь отечественных "поисковиков", жаждущих проводить волнующие исследования в Карелии без помощи "аборигенов": компас вовсе не гарантирует возвращения в исходную точку — необходимы приборы спутниковой навигации.

Немного истории

В начале 1920-х годов в Научно-исследовательском инженерном институте и Военно-инженерной академии Красной Армии был разработан ряд типов боевых железобетонных сооружений для станковых пулеметов, которые могли применяться в долговременных укреплениях. Такие укрепления, проекты которых были созданы в 1926-1927 годах, планировалось возвести для прикрытия границ государства.

В 1928 году было принято решение о начале строительства пограничных укреплений вдоль сухопутной границы европейской части СССР протяженностью более 3500 км. При такой длине фронта укрепления не могли быть непрерывными. Для выполнения данной задачи была принята схема прикрытия направлений ожидаемых ударов противника укрепрайонами (УР) шириной 30-80 км каждый.

В число тринадцати УРов, которые начали строить в 1928 году, входит и Карельский УР. Программа его строительства была принята к исполнению в марте 1928 года на основании приказа № 90 Реввоенсовета СССР, а руководство и осуществление строительства было поручено штабу Ленинградского Военного Округа (ЛВО). Был создан строительный участок, начальником инженеров которого был полковник А. Е. Яковлев. Работы были закончены в 1932 году.

Задачей Карельского УРа было предотвращение возможности внезапного вторжения финских войск в Ленинград. На левом фланге укрепления были размещены рядом с государственной границей, где в районе Сестрорецка и Белоострова было всего лишь 35 км до черты города. В УРе, шириной по фронту около 60 км, пролегающем от Финского залива под Сестрорецком через Лемболовское озеро до Нижних Никуляс у Ладожского озера, насчитывалось 12 ротных или батальонных районов обороны (РРО или БРО). Они оседлали главные дороги, ведущие к Ленинграду. Скелетом каждого района обороны были ДОТы, которых было построено около 110 штук.

В 1935 году была выполнена детальная топографическая съемка местности в полосе, занятой укреплениями, в частности, для определения мертвых пространств, а также местоположения артиллерии, необходимой для фланкирования промежутков между БРО. В следующем году приступили к строительству тыловых казарм для войск укрепрайона.

Во время инспекции Карельского УРа в 1937 году, руководимой лично Народным Комиссаром Обороны К. Е. Ворошиловым, была определена схема взаимодействия укреплений в системе обороны границы, и подготовлены планы его развития. В 1938 году выполнили следующий ряд топографических работ, и вдоль позиции разместили подразделения 90-й сд. В период 1938-1939 годов в укрепрайоне сформировали два новых подразделения, и на тот момент постоянный гарнизон УРа составили одиннадцать так называемых отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов. В то время, перед тем как вспыхнула Зимняя война, комендантом Карельского УРа был полковник Лазаренко, а его помощником по политической части был батальонный комиссар Шойхет.

В 1938-1939 годах осуществлялся, но не был закончен второй этап постройки УРа, в основном ограничившийся усилением позиций артиллерийскими огневыми точками. Было перевооружено несколько существующих объектов, а также построены новые — всего на этом этапе было создано не более 20 построек из числа запланированных.

В связи с изменением западной границы СССР, в октябре 1939 года подразделение Красной Армии, руководившее укрепрайонами, было расформировано, а сами УРы разоружены и подготовлены для полной или частичной консервации. Решение не касалось УРов на границе с Финляндией и Румынией. Вскоре гарнизон Карельского УРа был приведен в состояние боевой готовности — 30 ноября 1939 года советские войска без объявления войны вторглись в Финляндию. УР был подчинен 7-ой армии, а в декабре часть батальонов укрепрайона ненадолго заняла стабилизировавшийся участок фронта перед финской Линией Маннергейма.

В марте 1940 года был подписан советско-финский мирный договор, на основании которого, в числе прочего, Карельский перешеек на всю глубину перешел к СССР. Перенос государственной границы на север на расстояние почти 150 км стал причиной того, что тактическо-оперативные функции Карельского УРа стали ограничиваться прикрытием одного только Ленинграда. Продолжающаяся в Европе война и потенциальная опасность реванша со стороны Финляндии вынудили русских предпринять очередное фортификационное усилие. Весной 1941 года на территории ЛВО началось строительство пяти новых УРов: Ханко (у основания полуострова, арендованного на 30 лет у Финляндии), Выборгского, Кексгольмского, Сортавальского и Мурманского. В громадном фронте работ была также намечена модернизация Карельского УРа, который, наряду с крепостью Кронштадт, являлся ключом к Ленинграду.

В начале 1941 года произошли организационные изменения. Приблизительно посередине позиция была разделена на два тактических участка. На левом фланге, упирающемся в Финский залив, находился 22-ой УР, а на правом, примыкающем к Ладожскому озеру — 17-ый УР. В их общий состав теперь входили только восемь отдельных артиллерийско-пулеметных батальонов, так как остальные были использованы в качестве кадров для формирования новых войсковых единиц, например 42-ой сд. В целом войсками командовал генерал-майор М. А. Попов.

В сферу работ, связанных с модернизацией, входило усиление существующих районов обороны, а также расширение позиций, выдвинутых в предполье. Из обширных планов немногое удалось претворить в жизнь, так как на рассвете 22 июня 1941 года для СССР началась Вторая Мировая война. 26 июня к боевым действиям против Советского Союза на стороне немцев присоединились финские войска. Их продвижение по направлению к Ленинграду было остановлено в самом начале, и линия фронта замерла вдоль границы. Русские приступили к интенсифицированным фортификационным работам на Карельском УРе, которые были сосредоточены главным образом на передовой позиции.

27 июня 1941 года Военный Совет Северного фронта остановил едва начавшееся строительство метро в Ленинграде. В течение суток строительный отряд был реорганизован на военной основе и как Стройка № 5 Наркомата Путей Сообщения, насчитывавшая 10 батальонов приблизительно по 1000 человек каждый, направлен на Карельский перешеек. До 7 июля эта специализированная часть, располагавшая значительными техническими и материальными возможностями, возводила передовые фортификационные позиции под Сестрорецком и вдоль реки Сестра. В планах, в частности, был демонтаж с Линии Маннергейма противотанковых препятствий из тысяч гранитных валунов и перенос их в Карельский УР. Это не было осуществлено, потому что центр тяжести обороны Ленинграда переместился на юг от города, где не было никаких оборонительных сооружений.

24 июня в штабе Северного фронта родилось решение о строительстве Лужской позиции, закрывающей дороги из Эстонии и Белоруссии в Ленинград, а также о строительстве Красногвардейского УРа на подступах к городу (Петергоф — Красногвардейск (Гатчина) — река Нева). На южные направления, находившиеся под наибольшей угрозой, переносили не только строительные ресурсы, но и вооружение. В середине августа решением Военного Совета Северо-Западного стратегического направления из сооружений Карельского УРа были сняты 100 станковых пулеметов и вместе с частью гарнизона укрепрайона отправлены в Красногвардейский УР.

Точное количество оборонительных сооружений, построенных в Карельском УРе к началу войны, неизвестно: известно лишь, что в конце июня 1941 года укрепления состояли в общей сложности из 8 РРО и 8 БРО на передовой и главной позициях, включающих 235 долговременных огневых точек. Августовская инспекция штаба 23-ей армии, установившая степень готовности укреплений к бою, выявила множество недостатков, в частности отсутствие целых 50% единиц пулеметов для вооружения всех амбразур долговременных огневых точек.

В рапорте капитана Л. И. Куриста от 5 сентября, т.е. уже после занятия позиций и после двух дней боев, встречается следующее мнение, которое характеризует участок обороны 245-го сп 123-ей сд:

"Траншеи отсутствуют, так как в полевом заполнении на 3 км — 100 человек. Поэтому сделаны только одиночные ячейки полного профиля.

Лемболовский и Елизаветинский УРы обеспечены станковыми пулеметами на 50%, Агалатовский — совсем не имеет пулеметов. Между дотами слабое заполнение, не обеспечивающее в ночных условиях, а также на случай наступления противника. Некомплект личного состава и оружия снижает боеспособность дотов. Например, дот № 675 имеет 4 амбразуры и на них всего 1 станковый пулемет и один ручной и всего 5 чел. команды, из числа которой выделяется полевой караул — 3 чел. Станковых и ручных пулеметов в полку нет, поэтому в полевом заполнении может вестись только ружейный огонь".

Финские войска начали наступательные действия 29 июня — 1 июля 1941 года. 10 июля началось методичное наступление, однако войска советской 23-ей армии упорно обороняли Карельский перешеек. С 11 августа финны начали перехватывать инициативу и оттеснили русских. 1 сентября 1941 года Военный Совет Ленинградского фронта принял решение отвести истекающую кровью 23-ю армию на передовую позицию Карельского УРа с приказом удержать там силы противника. Бои продолжались до 9 сентября, после чего финские войска перешли к обороне. До этого момента им удалось овладеть почти всей передовой позицией, за исключением правофлангового участка у болота Неодолимого, а также несколькими ДОТами главной позиции.

Положение линии фронта, установившееся в 1941 году, сохранилось вплоть до июня 1944 года. В течение двух с половиной лет русские вгрызались в болота Карельского перешейка. Штаб 23-ей армии в течение всего этого времени размещался в деревне Агалатово, которая была сильным укрепленным узлом как БРО второй линии. С октября 1942 года гарнизоны укрепрайонов составляли семь батальонов в 17-ом УРе и пять батальонов в 22-ом УРе, которыми до февраля 1945 года командовал полковник В. А. Котик. До 1944 года укрепления Карельского УРа были дополнены многими сооружениями. В частности, было вырыто более 300 км траншей и ходов сообщения, несколько десятков километров противотанковых рвов и эскарпов, а также возведено несколько тысяч огневых позиций, укрытий и землянок разного типа. Это было одно из немногих мест, охваченных боевыми действиями Второй Мировой войны, где так долго длился позиционный фронт, активный лишь временами. По этой причине среди советских солдат бытовала юмористическая поговорка, что "в мире не воюют три армии — шведская, турецкая и 23-я советская".

По окончании боевых действий, с 1945 года, осуществлялся демонтаж недолговечных оборонительных сооружений, мешавших транспортному сообщению и развитию экономики. Осталось много таких сооружений, как сборные железобетонные или броневые огневые точки, установленные на деревянных конструкциях, которые еще в течение нескольких лет не поддавались процессу старения и были пригодны к использованию. Железобетонные сооружения были законсервированы.

Итоги Второй Мировой войны не изменили оценки оперативно-тактического положения Ленинграда. Второй после московского региона центр политической, экономической и культурной жизни государства был расположен, учитывая российские масштабы расстояний, прямо у границы, а страны, находящиеся по ее противоположную сторону на Скандинавском полуострове, по-прежнему не заявляли о "великой дружбе" по отношению к СССР. Проведение фортификационных работ вблизи границы не было рекомендовано хотя бы по причине трудности их сокрытия. Однако важнейший аргумент, повышавший ценность существовавших укреплений, несмотря на недостатки их близкого расположения по отношению к городу, вытекал из оперативной логики, сформулированной еще в 1940 году тогдашним генералом армии Г. К. Жуковым — долговременные укрепления в расчете на значительный рост мобильности войск должны находиться не ближе, чем в 100 км от границы, чтобы противник не мог приблизиться к ним внезапно, а обнаружил бы себя в столкновениях с полевыми войсками. Если же к факту выгодного размещения Карельского УРа добавить то, что финны не захватили его позиции, и, по-видимому, подробности структуры расположения оборонительных сооружений по-прежнему были известны только русским, идея использования существующих укреплений представляется правильной.

Очередной, четвертый уже этап строительства Карельского УРа начался в период корейского конфликта. С 1950 года происходило усиление существующих построек и замена их оборудования. Строительство новых объектов можно датировать 1955-1965 годами. Всё это касается главной позиции Карельского УРа, в то время как передовая позиция была заброшена. В законсервированном и запертом виде ДОТы сохранялись до конца 1970-х годов, а затем охрана большинства построек была прекращена. Любопытен тот факт, что не был завершен полный демонтаж внутреннего оборудования, а кое-где было даже оставлено артиллерийское вооружение.

В прошедшие годы в России начались задержки выплаты заработной платы, касающиеся в основном работников государственного сектора. Это привело людей к поиску дополнительных источников дохода — одним из способов стал сбор на металлолом стали, ранее бывшей составной частью оборонительной инфраструктуры. Вероятно, в течение ближайших нескольких лет этот последний так хорошо сохранившийся фрагмент советских сухопутных укреплений, помнящих события не только Второй Мировой, но и продолжавшейся значительно дольше холодной войны, будет превращен в руины.

Огневые точки

Почти сто процентов построек, возведенных в 1928-1932 годах, были пулеметными ДОТами. Все они были наземными, одноэтажными и без скрытых ходов сообщения. В меньших размещались 1-3, а в больших — 3-6 пулеметов для ведения фронтального и косоприцельного огня. Они представляли собой блокгаузы с секторами обстрела до 180° или 360°. Этот тип построек, в массовом порядке примененный русскими во всех УРах, построенных до 1941 года, идеально подходил для пересеченной лесистой местности в Карелии, где хорошо замаскированные ДОТы обеспечивали непрерывный огонь пулеметов вдоль болот, ручьев и широчайших просветов в древостое.

С 1938 года Карельский УР начали дополнять артиллерийскими сооружениями на фронте главной позиции. Это были полукапониры для 1-2 стационарных 76-мм пушек Л-17, обычно двухэтажные, иногда оснащенные легким наблюдательным броневым куполом — почти идентичные можно увидеть в Польше на т.н. Линии Молотова. Одно из таких полностью завершенных сооружений, прозванное "Миллионером", попало в руки финнов.

Основным скелетом передовой позиции должны были стать малые ДОТы для 1-2 пулеметов или стационарной противотанковой пушки ДОТ-4. В большинстве случаев строительство ДОТов началось лишь в 1941 году, и к моменту занятия позиций были готовы большей частью только фундаменты. Зато было завершено строительство многих деревоземляных или деревокаменных боевых сооружений.

В 1942-1943 годах на главной позиции было построено множество дополнительных деревоземляных, железобетонных или броневых сооружений для пулеметов и орудий.

На последнем этапе функционирования Карельского УРа, с 1950 года, сконцентрировались главным образом на модернизации существующих построек. Она включала в себя следующие мероприятия:

• усиление стен и амбразур в сооружениях, подверженных наибольшей опасности (добавление слоя бетона или брони);

• перевооружение (монтаж новых станков для пулеметов с воздушным охлаждением — Горюнова и ПК, а также замена 76-мм пушек на 85-мм);

• замена или монтаж фильтровентиляционных установок;

• бурение водозаборов у некоторых сооружений;

• проводка к сооружениям подземного телефонного кабеля и размещение в пристройках генераторных агрегатов.

Среди немногочисленных новых построек были две категории объектов, которые объединяла общая тактико-техническая особенность, чуждая характерным чертам советских долговременных укреплений, возведенных до 1945 года — броневые башни. В пулеметных сооружениях было 1-2 пулемета, смонтированных во вращающейся башне, не имевшей боевого расчета. Сооружения противотанковой обороны, т.е. артиллерийские объекты, имели пушки во вращавшейся вместе с расчетом башне. Во втором случае использовалась танковая башня.

Танковые огневые точки (ТОТ), то есть боевые сооружения, в конструкции которых использован или целый танк или его башня, являются одними из интереснейших фортификационных построек, и этому вопросу, как неизвестному не только польскому читателю, хотелось бы посвятить дальнейшую часть статьи.

Танковые огневые точки

Господствует всеобщее убеждение, что основоположниками использования танков в укреплениях и ведущими строителями таких объектов были немцы. Распространению этой точки зрения способствовало большое количество западноевропейских и американских работ, посвященных бронетанковым войскам и укреплениям периода Второй Мировой войны, к которым начинают добавляться публикации, изданные в Польше. Единственное, что в них можно увидеть — изображения разнообразных т.н. тобруков — немецких железобетонных огневых точек в вариантах с установкой башни легкого танка или же различных сооружений с башней "Пантеры" ("Panther"). Засилье восторженной литературы, восхваляющей немецкое вооружение, привело к тому, что утвердился ложный образ этого достаточно узкого, но исключительно интересного раздела истории военной техники.

Немцы не были творцами концепции использования танков в фортификации — не они первыми стали возводить такие сооружения, они даже не строили их в массовом порядке — единственное, их следует признать искусными подражателями. Ключом к такому положению вещей является осознание одного единственного факта. Итак, когда в середине 1930-х годов начали развиваться немецкие бронетанковые войска, которых был ранее лишен созданный на основе ограничительного Версальского договора 100-тысячный Рейхсвер, в других странах доживали свой век танки-"пенсионеры", бывшие там ранее на вооружении. Опыт их применения, производства, а также проблема дальнейшего развития бронетехники, в которой несоразмерно быстро по отношению к другим узлам изнашивались трансмиссия и ходовая часть, привели к возникновению концепции использования танков в конструкциях долговременных огневых точек. Это было возвращением к истокам, поскольку, чем же иным является танк, как не мобильной огневой точкой на гусеницах или колесах. Эта концепция появилась одновременно во Франции и СССР, в странах, располагавших на тот момент наибольшим количеством танков в Европе и в мире.

В Советском Союзе летом 1939 года была составлена инструкция по применению отработавших свой ресурс танков (главным образом Т-18, ранее называвшихся МС-1) как вкопанных стационарных огневых точек (с пулеметом или пушкой), либо в качестве наблюдательных точек с демонтированным вооружением. Основными достоинствами этого решения были стойкость к огню, малые размеры объекта и необыкновенно краткое время строительства. В 1939-1941 годах на линиях советских укреплений было вкопано несколько сот Т-18. Именно тогда и началась история применения танков в укреплениях Карельского УРа.

Весной 1941 года на передовой позиции Карельского УРа было возведено несколько десятков огневых точек из модифицированных легких танков. В основном их размещали в котлованах, засыпав корпус землей и выкопав короткий ход сообщения, ведущий к люку механика-водителя. Другим вариантом (если это позволял уровень грунтовых вод) была установка танка на заглубленном железобетонном помещении, представляющем собой укрытие для снарядов и патронов. Сообщение осуществлялось через отверстия соответственно в днище корпуса и потолке сооружения. К таким объектам также выкапывался ход сообщения.

Любопытно, что финские войска, находившиеся свыше двух лет на захваченной передовой позиции Карельского УРа, не демонтировали ТОТы и даже не уничтожили их все во время отступления. Благодаря этому до настоящего времени сохранились закопанными в землю по крайней мере несколько танков (корпусов с башнями!). Несмотря на то, что танки Т-18, имеющиеся в российских музеях, происходят с озера Хасан, самый богатый их музей-заповедник уцелел у реки Сестра. О многочисленном запасе отработавшей свой ресурс бронетехники в Красной Армии в начале 1940-х годов свидетельствует ТОТ, сделанный из корпуса танка семейства Т-28 и башни танка БТ-5, местоположение которого обнаружили там в мае 1998 года члены общества "Миф". Объект находится на возвышенности, затерянной среди обширных болот, и, очевидно, именно отсутствие подъездных путей уберегло его от демонтажа.

После установления блокады Ленинграда в сентябре 1941 года в распоряжении защитников оказалось несколько сот танков с отработанным ресурсом, либо частично поврежденных. В целом, или только корпуса, или только башни были использованы при строительстве стационарных огневых точек. Многие из них попали в Карельский УР, где они были вкопаны или установлены на различных затейливых конструкциях. Чтобы подчеркнуть масштабы явления, отмечу, что немцы на территории современной Польши, сооружая с июля 1944 года по февраль 1945 года позиции, которые могли бы защитить территорию их собственного государства, не успели осуществить в сфере возведения укреплений с элементами танков даже ¼ того, что сделали русские только вокруг Ленинграда.

Ранее приводились ссылки на популярную литературу, довольно туманно представляющую вопросы истории использования танков в укреплениях, а теперь хотелось бы обратиться к специальной литературе, труднодоступной для отечественных читателей. Одной из немногочисленных работ на эту тему является статья Х. Ягера (H. Jager) под названием "Танк и фортификация — 80 лет симбиоза" ("Czołg i fortyfikacja — 80 lat symbiozy"), опубликованной в журнале "Фортификация. Специализированный журнал Общества по изучению укреплений мира и военно-инженерного дела", № 10, Саарбрюккен, 1996 ("Fortifikation. Fachblat des Studienkreis für Internationales Festungs- Militär- und Schutzbauwesen e. V.", nr 10, Saarbrücken 1996). Оказывается, работа, выполненная специалистом, не вносит ничего нового. В этот момент возникает вопрос: имеет ли перманентное "рекламирование" немецких достижений без какого-либо упоминания вклада СССР характер дезинформации, или же это последствие недостатка знаний у авторов? Чтобы быть объективным, необходимо отметить, что имело место и то, и другое.

В упомянутой статье можно найти ряд сведений о применении танковых башен в послевоенной фортификации. В Швеции использовались башни танков IKV (пушка 20 мм) и Strv (пушка 75 мм); в Австрии возведен ряд объектов с башнями американских танков M48 и британских "Центурионов" ("Centurion"); в Италии есть сооружения с башнями танков M60; швейцарцы же встраивали башни "Центурионов" в казематы, чем усовершенствовали их, предохранив от уничтожения, однако тем самым ограничив им сектор обстрела. Аспект использования танков в советской фортификации до и после 1945 года в данной работе обходится загадочным молчанием.

Чуть ли не мифом стало упоминание в популярной литературе, среди новейших укреплений, боевых сооружений с танковыми башнями, построенных в СССР на границе с Китаем. Однако никто не был в состоянии представить вид таких объектов. Появились спекуляции по поводу их вооружения, в которых преобладало мнение, что это, по-видимому, башни танков Т-34, либо Т-54 или же ИС-2 — большое количество их было отдано в металлолом после износа ходовой части. Когда же стали разрабатывать эту тему, оказалось, что ТОТы нового поколения были воздвигнуты также и в других местах, в том числе на Курильских островах, под Владивостоком, на Кавказе и …на Карельском перешейке.

ТОТ на Карельском перешейке

Советский ТОТ представляет собой комплекс из двух железобетонных построек, имеющих различные, но дополняющие друг друга тактические задачи: боевого сооружения и склада боеприпасов.

Боевое сооружение — самостоятельное, способное к обособленному бою. Оно состоит из основной боевой и вспомогательной частей. В боевой части находится шахта башни (1.) где на нижнем ярусе расположен погреб для хранения стреляных гильз. Коридор (2.) соединяет башню с газонепроницаемыми помещениями для оборудования, обеспечивающего функционирование вооружения и действия гарнизона во время боя. Помещение рядом с башней (3.) — это артиллерийский погреб, в котором, помимо остального, на металлических стеллажах хранился боекомплект в количестве 100 снарядов. Помещение гарнизона (4.) оборудовано двухъярусными нарами (a.), умывальником (b.), коллектором сточных вод, столиком, стульями и герметичным контейнером для фекалий. Сохранились помещения технического обеспечения. В машинном отделении установлен дизель с генератором переменного тока (a.), а также печь (c.). На стенах закреплены топливный бак (b.) и распределительный щит с выпрямителем (d.). Аккумуляторы, снабжающие электроэнергией башенную установку, смонтированы на деревянном стеллаже в коридоре (2-a). В последнем помещении (6.) находятся вентиляторы и комплект воздушных фильтров, защищающих гарнизон от воздействия отравляющих веществ. В обособленном каземате (противопыльной камере) (7.) размещены противогазовые фильтры. Воздухозабор расположен вертикально на внешних стенах сооружения таким образом, чтобы клапаны не выступали над уровнем покрытия. Выходные клапаны расположены на покрытии.

Неясно назначение газонепроницаемых помещений во вспомогательной части сооружения. Вероятно, там могла располагаться противоштурмовая группа, прикрывающая объект от атак пехоты (9.) На другой стороне промежуточного коридора (8.) находится помещение (10.), в котором, по-видимому, хранились оружие, боеприпасы, обмундирование, снаряжение и инструменты для противоштурмовой группы. Внутри установлена компактная двухъярусная кровать, столики, шкафчики и другое стандартное казарменное оборудование.

Вспомогательная часть является второстепенной, поскольку она не имеет принципиального значения для жизнеспособности сооружения, что заметно при анализе конструкции. Постройка имеет там гораздо меньшую толщину стен (2,0 м) и покрытия (1,5 м) по отношению к боевой части (соответственно 4,0 и 2,2 м). Редко встречающаяся компоновка — чуть ли не двукратно большая толщина стен по отношению к толщине покрытия является результатом принятых расчетов воздействия боевых средств на конструкцию. В результате признано, что наиболее опасным был бы обстрел настильным огнем кумулятивными бронебойными снарядами калибра 155-203 мм (пробивающими двухметровые железобетонные плиты). В виду малых размеров танковой башни намного большей является вероятность попадания в обширную железобетонную оболочку. Летящие под небольшим углом (30°) снаряды, попадая в стены, проникали бы внутрь сооружения под прямым углом. При взрывах на покрытии зона разрушения стала бы диагональной. Воздействие классических фугасных зарядов сочтено менее пагубным, и не был применен даже жесткий противооткольный слой на внутренней части покрытия. Железобетонная оболочка обеспечивала безопасность людей и оборудования при обстрелах по крутой траектории снарядами до 203 мм и попаданиях 250-кг авиабомб.

При достаточно массивном внешнем виде сооружения проектировщики все-таки сделали несколько грубых ошибок, которые трудно оправдать стремлением к экономии средств. Отсутствуют газонепроницаемые тамбуры при входе в сооружение и у входа в башню. Не предусмотрен пункт дезактивации зараженного обмундирования и вносимых вещей. Нет амбразуры обороны входа, который закрывается только слабой противоштурмовой решеткой и легкими деревометаллическими дверями (11.). Не хватает аварийного выхода. Исключительно тонкие внутренние перегородки там, где складированы боеприпасы, т.е. у башни (25 см), а также у артиллерийского погреба (40 см), создающие потенциальную опасность разрушения сооружения и гибели расчета при внутренней детонации. Вдобавок, ни одна из встроенных броневых дверей не является противовзрывной.

Если уменьшение элементов, повышающих безопасность гарнизона и удлиняющих время функционирования объекта, было обдуманным шагом, то это означает, что заранее была принята временная норма службы ТОТа, приближенная к средней тогдашней живучести танка, составлявшей несколько десятков часов. Против этого, однако, свидетельствует предназначенный для ТОТа боезапас, насчитывающий 300-450 снарядов. Задачей объекта был бой с бронетехникой, а не общая артиллерийская поддержка, следовательно, этого количества боеприпасов хватило бы минимум на 3-5 дней боя. На основе этого анализа создается впечатление, что имеет место несоответствие принятого тактического назначения объекта его конструкции.

Вернемся к боевой части, где находится самый главный элемент, то есть вооружение. Шахта накрыта броневым сводом с гнездом танковой башни. Она не идентична каким-либо моделям танков, запущенных в серийное производство. ТОТ оснащен вариантом башни тяжелого танка ИС-4 для укрепрайонов. Это означает, что в СССР осуществлялось производство специальных башен, приспособленных для нужд фортификации, а не был взят за основу исключительно их демонтаж из машин, отработавших свой ресурс! Это представляется логичным, так как проектировщикам хотелось обеспечить большую боевую эффективность, для чего следовало использовать современные башни. Установленная в данном боевом сооружения башня носила высокий серийный номер — 452, что подсказывает, что большинство ТОТов, построенных в СССР, могли иметь точно такие же башни и, по всей вероятности, были похожи на объект из Карельского УРа.

Параметры башни идентичны параметрам башни танка ИС-4 — лобовая броня составляет 250 мм, а боковая — 170 мм. В 1960-х годах это обеспечивало стойкость к попаданию бронебойных снарядов калибра до 100 мм. Не видно следов крючков для крепления дополнительных экранов против кумулятивных снарядов. Результатом стало то, что минимальные размеры башни были признаны наилучшим гарантом ее живучести.

Стандартная длинноствольная 122-мм пушка Д-25Т образца 1943 года (примененная ранее в танках ИС-2, а также ИС-3) позволяла уничтожать цели огнем прямой наводкой на расстоянии до 1100 м и добиваться максимальной дальности стрельбы 15 000 м. С пушкой был спарен пулемет калибра 12,7 мм. В боевом помещении, на окружности шахты башни (диаметром 3,15 м) был расположен подручный запас боеприпасов для пушки, насчитывавший 50 снарядов. Вертикально установленные гильзы были прикреплены к стенам кольцевыми зажимными патронами, а снаряды покоились выше, в металлических наклонных люльках. Внутренняя часть помещения вентилировалась посредством труб, проходящих сквозь пол, в котором находился люк, закрытый легкой металлической крышкой. Башня сооружения не имела люков в верхней броне, и этот люк представлял собой единственный ход сообщения, ведущий по приставленной металлической лесенке внутрь боевого сооружения.

На расстоянии примерно 50 метров позади боевого сооружения построен небольшой склад боеприпасов. Его функциональная компоновка представляется примечательной, так как имеется тамбур с газонепроницаемыми дверями (2.) наряду с шахтой для быстрой разгрузки (погрузки), лишенной герметизации. Погреб (1.) вмещал, в зависимости от примененной упаковки и способа складирования, 1-2 боекомплекта для пушки (150-300 снарядов).

Маскировка

Эффективность использования ТОТов в возможной войне в основном определялась сложностью определения противником месторасположения сооружений в мирное время. Они были окружены, как впрочем, окружены и сейчас, строгой охраной. ТОТы возводили в обстановке секретности и быстро, а сама стройка и ее исполнители создавали видимость гражданских капиталовложений.

Представленное сооружение при консервации было засыпано землей с таким подбором уклонов насыпей и характера посаженной растительности, чтобы поверхность не выделялась среди окружающей местности. Башня перед засыпкой была обложена листами жести вместе со стволом пушки, которая опиралась на бетонную опору. Вначале входные проемы обоих сооружений были закрыты досками и жестью. Затем территория вокруг сооружения была окружена забором с колючей проволокой. Внутри на бетонном фундаменте был построен деревянный барак. Не исключено, что он имел гражданское назначение, а тот, кто находился на этой территории наряду с возможными охранниками, мог не иметь ни малейшего представления о том, по чему он ходит.

ТОТы размещали в глубине обороны (1-3 км от переднего края Карельского УРа) возле основных дорог. В этих местах есть большое количество поселков и городов (например, Сестрорецк). Стало быть, вполне возможно, что до настоящего времени в урбанизированной местности прямо на сооружениях стоят маскировочные постройки, делающие полностью невозможным определение их местоположения.

По состоянию на 2000 год было известно расположение 5 объектов, в единственном из которых еще сохранилась башня — полностью идентичная башне представленной постройки.

Система подготовки гарнизонов ТОТов также исключала случайное обнаружение их расположения. В УРе функционировал единственный учебный объект, которым могло быть реальное боевое сооружение, но находившееся на территории воинской части. Перед объявлением мобилизации гарнизону сооружения был известен лишь номер своего объекта. Только перед его занятием получали необходимую документацию для ведения эффективного огня (карту, таблицу координат постоянных целей, панораму с данными отчетов о рельефе местности вокруг сооружения и т.п.).

Из-за всех этих мероприятий по маскировке, а также секретности, вероятно, мы не скоро узнаем, в каком масштабе развернулось в Советском Союзе строительство ТОТов после Второй Мировой войны, и какое вооружение в них было применено. Без раскрытия архивных документов не удастся охватить данный вопрос по причине огромных размеров территории бывшего СССР. Несомненно одно, грозные ТОТы, построенные в мирное время в качестве долговременной фортификации, становятся в России закрытой главой в истории Советской Армии. Сдача в металлолом летом 1997 года башни описанного в данной статье объекта из Карельского УРа, доказывает, что ТОТы, как его сохранившиеся сооружения, уже стали эхом минувшей эпохи и присоединились к когорте подобных уничтоженных памятников военного искусства.

Хочу выразить признательность людям, которые проявили большое терпение и пожертвовали своим временем и бензином, чтобы я мог познакомиться с Карельским УРом и сообщить часть этих знаний Читателям — благодарю Григория Минаева (общество "Святой Георгий"), Александра Нечаева (председателя общества "Северо-Запад"), Михаила Авдеева (председателя общества "Миф"), а также А. Зубкина и К. Назаренко за предоставление ценных неопубликованных материалов.

Перевод статьи Богуслава Пежика "Karelski Rejon Umocniony — fortyfikacje nieznane" опубликован на www.kaur.ru
с любезного разрешения автора.