А. С. Аксенова

«Этого забыть нельзя»

22 июня 1941 г. я - студентка медицинского института, готовилась к сдаче госэкзамена по инфекционным заболеваниям. По радио услышала речь Молотова о внезапном нападении немецко-фашистских войск на наши пограничные части. Началась Великая Отечественная война. Пошла добровольно в военкомат, чтобы меня отправили на фронт. Меня направили в ГИДУВ на курсы усовершенствования врачей-бактериологов. Поместили нас в общежитии в Доме врача на Охте. Враг подходил к Ленинграду. Он становился фронтовым городом. Немецкая авиация начала налеты на город. Горели Бадаевские склады, военный окружной госпиталь на Суворовском проспекте, раненые и больные выбрасывались из окон, там немало погибло наших врачей, спасавших больных. Воздушные тревоги объявлялись по нескольку раз в день. Первое время по тревоге мы прерывали занятия и прятались в щели, отрытые возле военно-морского училища, а в дальнейшем уже не стали, нужно было заниматься, курс был напряженный. Сидишь в аудитории, смотришь из окна, а вокруг здания много подвод, нагруженных домашним имуществом, а возле женщины с детьми и старики. Это беженцы из близлежащих городов и деревень. Паек наш все уменьшался, ухудшалось питание, но мы старались больше заниматься, чтобы отвлечься. По ночам чувство голода не давало долго заснуть. Часто приходила мысль в голову: в мирное время мы жили спокойно, питались нормально, спали в спокойной обстановке и временами, когда у нас появлялось какое-то чувство недовольства, неудовлетворения. И только тогда, когда попадешь в другую обстановку: голода, холода, страха, бомбежек и артобстрелов, гибели на твоих глазах близких людей и товарищей, начинаешь понимать, какая ты счастливая была раньше.

После окончания курсов в январе 1942 г. меня направили врачом в дорожно-эксплуатационный полк. Размещался он на территории лесотехнической академии. Ходила я по помещениям, где размещались бойцы. Многие лежали на койках. Подходишь к кровати, а впечатление такое, что перед тобой лежит труп, кости, обтянутые кожей. Пульс еле-еле уловим. Тоны сердца глухие, только открытые глаза и редкое мигание свидетельствует, что это живой человек и просит помощи. Зима стоит лютая, ярко светит луна. По ночам смотришь на луну и думаешь: "Доживу ли я до того времени, когда исчезнет чувство голода, которое не дает покоя ни днем, ни ночью".

Вскоре меня направили в резерв фронта, к полку я была прикомандирована временно. Располагался резерв на Пионерской улице. От ст. Ланская мне пришлось добираться пешком. По пути я видела, как на фанерных досках, к которым были привязаны веревки, везли, обмотанных простыней, покойников. Я насчитала 47 трупов. С тяжелым чувством я дошла до госпиталя, где размещался медицинский резерв. Через несколько дней нас, трех женщин-врачей и пять фельдшеров, направили на Карельский перешеек в пос. Юкки, где размещался штаб 23 армии. На дорогу нам дали по 5 сухарей. Добрались мы пешком. Разместили нас в землянке и на довольствие нас не поставили, сказали: "Ждите командиров частей, они вызваны на совещание". Ждали мы несколько дней. Мне пришлось вместе с врачом Зайковой и фельдшером Калининой ехать с командиром 1 артпульбата (фамилии не помню). Он прежде всего грубыми словами выразил неудовольствие, что ему приходиться везти чужих людей. Мы были назначены во вновь формируемую часть. Когда добрались до части (это был 4 ОПАБ) нас встретил очень приветливо начальник штаба Драган. Сейчас же приказал повару накормить нас. Повар сварил суп из муки, заправленный жиром. Ели мы и думали, что ничего на свете не может быть вкуснее.

Вскоре меня, политрука Егорова и лейтенанта Богачева направили за пополнением в пос. Верхние Никулясы, там находился рабочий батальон. Зима. Дорога длинная. Женщине быть на фронте среди мужчин куда тяжелее, чем мужчине среди женщин. При осмотре людей выяснилось, что нельзя их было брать в таком состоянии, большая завшивленность, люди были истощены, многие болели цингой. Пришлось провести сначала санобработку. Всех, кто был в состоянии двигаться, пешком командами направляли в часть.

В первое время я работала в тылу, в пос. Куйвози был развернут стационар для истощенных и больных цингой. Мы восстанавливали их здоровье, ставили их на ноги, старались получше кормить, поили хвойным настоем, который готовили сами.

Мне поступило распоряжение от начальника медслужбы соединения: пойти на передний край. Там меня ожидало очень неприятное испытание: военно-полевой суд вынес решение о расстреле одного солдата. Я должна была присутствовать и констатировать смерть. Причина преступления заключалась в следующем: с переднего края из каждого боевого сооружения по очереди солдаты ходили в тыл за получением пищи. Солдат Смирнов, получив буханку хлеба на товарищей, идя по дороге, съел ее и, боясь ответственности, не пошел в сооружение, а пытался дезертировать, но был задержан. Был зачитан приговор, подана команда "пли", и все было кончено. Мне много пришлось передумать после этого случая, как много нужно вложить сил, здоровья, труда, чтобы вырастить человека, и как дешево стоит его жизнь.

В дальнейшем моя служба проходила в батальонном медпункте. Была выстроена большая землянка, имеющая сверху четыре наката бревен, засыпанных землей и дерном. В землянке была перевязочная, комната для врача, зубной кабинет и комната для санитарок и санинструкторов. Наша повседневная работа заключалась в том, что в любое время дня и ночи вызывали на передовую, когда были раненые. Три раза мы проверяли приготовление пищи. Следили за санитарным состоянием землянок, где жили бойцы, особенно за вшивостью, появление ее считалось крупным ЧП. Проводили занятия с санинструкторами и непосредственно в боевых сооружениях с бойцами по оказанию первой помощи при ранении. Особенно много раненых было при обстрелах со стороны противника или когда проводились разведывательные операции. Кто сам мог идти, направляли пешком, кого несли на носилках. Каких только ранений не было: переломы, вывихи, открытые пневмотораксы, ранения живота, конечностей, рук и ног, головы. Мы вводили обезболивающее, заполняли карты, фиксировали, шинировали конечности, накладывали жгут, а затем отправляли в медсанбат. Многих отправляешь и думаешь: “Доедет ли, будет ли жить?". Проходят годы, и случайно встречаешь. Жив. Сколько радости. Вспоминаю один тяжелый случай. Наша часть проводила разведку боем на берегу Лемболовского озера. Были отобраны лучшие солдаты и офицеры, и многие из них не вернулись. После войны очень хотелось мне узнать, где у финнов были огневые точки. Съездила я в тот район. И нашла мощный ДОТ, из которого финны прямой наводкой из орудий уничтожали много наших разведчиков. Особенно хочется вспомнить и отметить нелегкую фронтовую жизнь наших девушек. Их в нашей части было немало. Они работали поварами, санитарками, санинструкторами, фельдшерами, связистами, радистами и даже находились в боевых рас четах. ДОТ "Юпитер" имел женский гарнизон. Условия их жизни во многом зависели, каков был командир. Если он был человечный, воспитанный, честный - жизнь была терпимой, а если он был солдафоном - было очень тяжело. Я знала все, что меня окружало. Со мной эти девушки делились всем: и горем, и радостями, и самым откровенным. На их молодые плечи легли неимоверные не женские трудности фронтовой жизни. И они честно выполняли свой долг перед Родиной.

После войны смотришь в кино или в театре постановки и диву дивишься, как могут оскорблять нас, женщин-фронтовичек: выходит на сцену или экран такая коза-тереза. Конечно, в семье не без урода, но зачем такое внимание уделять крайностям.

Летом 1944 г. наша часть участвовала во фронтовой наступательной операции по освобождению Карельского перешейка и города Выборга. Особенно тяжело пришлось нашей части севернее Выборга, где мы сменили стрелковую дивизию и заняли оборону в районе оз. Салоярви по реке Перойоки. Когда мы шли в район обороны, тяжелая была картина. Вокруг валялись трупы финских солдат и много разбитой техники. Погода была жаркая, стоял невыносимый запах разложения. Что греха таить, было страшно, но раз надо, значит идешь и делаешь, что необходимо. На этом рубеже мы несли большие потери. Противник находился в более выгодных условиях. Немало там мы похоронили своих друзей и товарищей. Здесь застало нас перемирие с Финляндией, на этом участке фронта война была закончена. Меня направили на Дальний Восток сопровождать эшелон в Биробиджан.

Закончилась Великая Отечественная война, я была демобилизована. Вернулась в Ленинград и устроилась работать в детскую поликлинику участковым врачом и там проработала 20 лет, одновременно преподавала детские болезни в медицинском училище. Прошла специализацию по специальности врача функциональной диагностики и до сих пор работаю в 6-й городской детской больнице, имея стаж 42 года. В Великую Отечественную войну, как говорилось выше, находилась в части, которая защищала Ленинград. В этой части много было девушек и женщин из города, которые вместе со мной переживали все нечеловеческие трудности голодной блокады и почти три года находились на фронте в условиях окопной жизни, связанной с постоянной опасностью для жизни и большими ограничениями во всем.

Такая обстановка необычайно сплотила нас, особенно женщин, и это - на всю жизнь.

И сейчас мы тесно связаны друг с другом. Звоним по телефону. Встречаемся в домашней обстановке, когда возможно. Ежегодно, в День Победы, обязательно встречаемся на тех рубежах, где нам пришлось защищать наш город Ленинград.

Аксенова Анна Степановна
Ст. лейтенант медслужбы УРа