www.kaur.ru «КаУР – Карельский Укрепрайон»
ГЛАВНАЯ НОВОСТИ
ФОТО КАРТА САЙТА
СТАТЬИ ССЫЛКИ
СХЕМЫ АВТОРЫ
ДОКУМЕНТЫ

© www.kaur.ru, 2004-2024

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
КаУР – Документы

Е. С. Лобанова

«Всей семьей»

Подготовка текста:
© 2010 www.kaur.ru

 

Мой муж полковник Лобанов Василий Васильевич был кадровый политработник. Где он ни служил, даже в тяжелых бытовых условиях Дальнего Востока, я всегда была с ним. С первых дней войны он убыл в действующие части Ленинградского фронта, а я с сыном была эвакуирована с отделом кадров Инженерного училища, где он служил ранее, в город Кострому, где я и работала в этом училище. В 1942 г. мужа перевели начальником политотдела Карельского укрепрайона. По вызову Военного Совета 23 Армии в конце декабря 1942 г. я с 13-летним сыном вернулась в Ленинград. Дорога была очень трудной, особенно через Ладожское озеро, переезжали ночью, немец бомбил дорогу, и морозы были сильные.

Квартира наша выходила на Манежную площадь в Ленинграде. За наше отсутствие ее переоборудовали в боевое сооружение. Заложили окна кирпичом, сделали амбразуры и поставили орудие. Это на случай, если враг ворвется в город. Ленинградцы серьезно готовились к боям за родной Ленинград. Муж увез меня и сына на Карельский перешеек в Осиновую Рощу, там размещался политотдел 23 Армии. Я устроилась работать библиотекарем в 164 запасной полк, который стоял в пос. Юкки, неподалеку от Осиновой Рощи. Сын (ему было 13 лет) начал работать в редакции армейской газеты "Знамя Победы", дежурил у телефона, распределял газеты по частям и выполнял разные поручения.

Мне особенно памятны первые шаги моей работы в запасном полку. В дощатом бараке, где располагались разные службы полка, был выделен угол, где стоял шкаф с книгами и несколько столов с газетами и журналами. Ко мне заходили офицеры, я подбирала необходимый материал для докладов и бесед, а вот солдаты бывали редко. На чтение газет, книг у них не было ни времени, ни условий. К нам люди поступали из команд мобилизованных, направляемых военкоматами и из госпиталей. Занимались по десять и более часов. Замполит полка майор Целинов предложил мне проводить читку газет и журналов прямо в землянках в вечернее время. Солдаты размещались в больших землянках, где стояли нары в три яруса. В каждой размещалось до семидесяти человек. Освещение было - фонарь "Летучая мышь", который стоял на тумбочке возле дневального. Прошло уже более сорока лет, а я без волнения не могу вспомнить эту необыкновенную аудиторию слушателей. Семьдесят пар молодых внимательных глаз смотрели на огонек и на меня из темноты. Устраивались по-разному: кто лежал, кто сидел, иные стояли. Было тихо.

В это тяжелое время наши писатели и поэты публиковали высокопатриотические произведения. Это были рассказы, очерки, стихи. А.Толстой - "Русский характер", Твардовский - "Василий Теркин", К. Симонов - "Лирический дневник", Тихонов и др. Этих боевых парней интересовало все. Они были оторваны от семей и близких. От жизни тыла. Побывали в тяжелых боях, многие были ранены. Не знаю, но им что-то нравилось в этом коллективном чтении и, когда время истекало и я шла в другую землянку, они, как дети, шли за мной. И снова, уже стоя в землянке, где было очень тесно, слушали мои сообщения о событиях на фронте и в тылу и чтение художественной литературы. Иногда я приносила патефон, и в перерывах мы слушали музыку и песни. Замечательные высокопатриотические песни тех лет. Хорошо проходили эти вечера! Отдыхали солдаты. И я была счастлива, что моя работа хоть какие-то радости приносит людям в тяжелое время ленинградской блокады.

До конца своей жизни мой муж Лобанов Василий Васильевич вспоминал о своем участии в битве за Ленинград. Перед его глазами прошло немало сотен людей, с которыми ему приходилось встречаться и беседовать при вручении партийных билетов в различных условиях фронтовой жизни. Особенно мне запомнился его рассказ, когда он был начальником политотдела Укрепрайона. На совещании в политотделе комсомольцы доложили, что они слышали беседу о снах и сновидениях, которую проводил прямо в траншее какой-то немолодой солдат, он из народного ополчения, доброволец, прибыл к нам недавно. Назначен подносчиком патрон. Думаю, что за чудак он такой, нашел в тяжелое время проводить беседы о снах. Надо с ним познакомиться: вызвал в политотдел. Явился солдат, лицо интеллигентное, в очках. Спрашиваю: "Какая у Вас гражданская специальность?" Я - профессор музыки. Пpеподавал в театральном институте, пошел добровольцем в народное ополчение, и меня направили в Ваше соединение. Фамилия моя - Энтелис Леонид Арнольдович. Побеседовали с ним по душам. Не время сейчас говорить о снах, есть другие более злободневные темы. Дал ему литературы и просил проводить с бойцами беседы, и если что будет неясно, обращаться ко мне.

И вот так завязалась наша фронтовая дружба музыковеда и политработника. Ученик оказался очень способным пропагандистом. Ему было присвоено офицерское звание. Выдвинут на работу инструктора политотдела по руководству культурно-массовой работой в частях Укрепрайона. Благодаря его огромной неутомимой деятельности во всех частях была создана самодеятельность. Было выявлено много замечательных талантов певцов, музыкантов, поэтов. Он сам писал музыку на стихи своих фронтовых поэтов. Организовывал смотры художественной самодеятельности частей. Его работа неоднократно отмечалась в приказах 23 армии. За свой огромный труд он дважды был награжден боевыми наградами.

За время войны, кроме запасного полка, я работала в штабе 23 армии в отделе учета потерь и полевом госпитале в пос. Рауту (Сосново) и только летом 1945 года была демобилизована.

Мне хотелось поделиться отдельными эпизодами нашей фронтовой жизни, которые были очень характерны для того времени. Когда я работала библиотекарем в запасном полку, ходил к нам в клуб-барак солдат небольшого роста с какой-то робкой внешностью, может из-за того, что один глаз заплыл бельмом у него. Он колол дрова и топил "буржуйку", сидел он на корточках у печки и рассказывал: "Немцы были близко уже от нашего села, это недалеко от Тихвина. Многие жители уехали, а мне ехать было некуда. Во дворе неизвестно откуда оказалась лошадь, что с ней делать, не отдавать же ее гитлеровцам, собрались женщины, оставшиеся в поселке, и решили лошадь убить, а мясо разделить на еду. Но кто убьет лошадь? Мужиков в поселке не осталось, только больные старики. Значит - лошадь должен убить я. Долго я не решался, как это можно убить лошадь, а женщины надо мной смеялись. Наконец я не выдержал насмешек, не помня себя, выбежал из избы, накинул мешок на голову лошади и ударил ее калуном по голове. Лошадь упала. Больше я ничего не мог видеть. Я ушел из села. Знакомыми тропами, через немецкие боевые порядки, в Ленинград, взяли меня в армию, назначили санитаром, участвовал в боях на Синявинских высотах. Сколько раненых вынес я с поля боя!" Во время беседы уверял, что его никогда не убьют, потому что он бегает на поле зигзагами, а раненых в опасных местах вытаскивает ползком на плащ-палатке.

Большая нагрузка и недостаток питания сказались на моем организме, у меня началась дистрофия. Врачи направили меня в госпиталь, который размещался в здании Лесотехнической академии, там меня и подлечили. Помню такой случай. По радио передали сообщение: "Наш район подвергается артобстрелу". Видимо, больным уже надоело прятаться в бомбоубежище. Они собрались в коридорах и беседовали между собой. Вдруг где-то близко сильный взрыв, люди только покачнулись. Оказалось, снаряд попал в угловую комнату, где жили врач-хирург с дочерью. Он попал в перекрытие и там разорвался. Девушку ранило, а хирурга только засыпало песком и штукатуркой. Отец сам сделал дочери операцию. Все закончилось относительно благополучно. Так иногда опасность рядом, но проходит мимо меня, тебя.

Работала я в штабе армии в отделе потерь во время Выборгской наступательной операции, на грузовой машине послали меня (нас) в район боев, чтобы там собрать сведения в штабах частей. Ехали мы по узкой лесной дороге, по сторонам таблички "разминировано", навстречу грузовик, разъехаться с ним трудно, надо объезжать стороной. Из грузовика выпрыгнули два солдата со штыками от винтовок, начали штыками проверять землю и отрывать как лепешки противотанковые мины, и стопкой укладывать их в стороны от дороги. Закончив разминирование, они сказали нам: "Ну, а таперь объезжайте нас". Вот какие молодцы, настоящие мастера!

Работала я в полевом госпитале в пос. Рауту (Сосново). В одной палатке лежали 6 человек разведчиков, раненых во время боев, все после операции. Раны еще не зажили, им клали парафин на рубцы. Каждый день то один, то другой куда-то исчезали, возвращались к обеду. Оказалось, они разыскивали свою часть. "Мы на днях уйдем", - заявил один из них, Васильев. "Как это, без выписки и в халатах". "Наша часть уходит, и мы не хотим от нее отстать. Мы же разведчики, и у нас уже все приготовлено, даже лодка есть, чтобы переправиться через озеро". ...И ушли. Вот, что значит настоящие патриоты своей части.

Кто-то сказал, что сгорела машина, в которой размещалась редакция армейской газеты "Знамя Победы", и газет не будет. Мой начальник подполковник Богаткин отпустил меня узнать, что произошло. Ведь в редакции работал мой сын, 14-летний мальчик. Иду полями, перелесками, а навстречу идут много машин, одна за другой с ранеными. Страшное это зрелище - белые бинты и кровь на них. Легко раненые идут сами по обочине дороги, некоторые сидят, отдыхают - устали, жарко, я в легком платье, иду быстро. Кричат мне: "Куда вы идете, женщина". "Ищу сына". Думают, что наверное я ненормальная. Небольшой хутор, у дома стоит обгорелый остов автобуса, это видимо редакция. Захожу в дом. Люди спят вповалку на соломе. Дежурный говорит: "Ночь не спали, все отдыхают". Вижу на соломе и моего Алика. "Все живы, ничего страшного не произошло". От души отлегло. Разбудила сына. Посмотрел он на меня и опять улегся, даже провожать не пошел. После я узнала, что раненые, которых везли несколько сотен, получили ранения при форсировании реки Вуокса.

Много лет прошло, а огромную вереницу машин с забинтованными молодыми ребятами все видишь через боль.

Лобанова
Евдокия Семеновна

В НАЧАЛО СТРАНИЦЫ К ОГЛАВЛЕНИЮ