А. И. Смирнова

«По зову сердца»

До войны моя мама, мл. сестра и я жили в пригороде Ленинграда пос. Парголово. Мама работала в колхозе и на лесозаготовках, я училась в Ленинграде в торговом техникуме, закончила два курса и 22 июня должна была сдавать экзамены по военной подготовке. Пошла на вокзал, чтобы ехать в город на электричке. На вокзале я услышала выступление Молотова о том, что немецко-фашистские войска внезапно напали на нашу Родину. Когда вошла в вагон, там некоторые женщины плакали. По своей молодости я не думала о том, что меня ожидает впереди. Думала, как советско-финская война, все закончится быстро. Но все оказалось далеко не так. Создалась угроза Ленинграду. Нас, студентов техникума, стали направлять на оборонные работы. 7 августа группу студентов направили на станцию Молосковицы. Не доехав с километр до станции, нас высадили, и мы пошли в лес, где нас встретили военные строители и повели нас в ближайший поселок. Там нас разместили в сараи. Работа была очень тяжелой. Мы отрывали противотанковый ров. Нередко нас обстреливали немецкие самолеты. Наши части, действовашие впереди нас, начали отходить на Гатчину, вместе с ним отходили и мы. Это был неорганизованный отход. Немцы часто с самолетов обстреливали дорогу, гибло немало людей.

Наша небольшая группа держалась вместе. Как-то в лесу мы встретили человека в военной форме и начали у него расспрашивать дорогу на Гатчину. Он нам сказал: "Ленинград уже заняли немцы, зря вы туда идете". Но мы ему не поверили и продолжали идти. Я совершенно сбила ноги, на туфлях потеряла каблуки, платье на мне было разорвано. Часто нам приходилось прятаться от немецких самолетов. В Гатчине мы добрались до вокзала, сели на поезд и поехали в Ленинград. Пассажиры нас с удивлением рассматривали. Вернувшие в город, мы пошли в техникум - там уже был открыт госпиталь. Нас начали направлять на работы в разные госпиталя. Мы помогали оборудовать помещения, принимали раненых, а на вокзале отправляли в эвакуацию детей. Но враг подходил все ближе и ближе к городу. Началась бомбежка авиацией и артобстрелы. Я уже в город не ездила. У нас в пос. Парголово был глубокий тыл. Мы не испытывали ни обстрелов, ни налетов авиации. Война чувствовалась только в исчезновении из магазинов продуктов и в урезании норм хлеба по карточкам, да еще по тому, что в поселок приехали беженцы с Карельского перешейка. Я с мамой и мл. сестрой работали в колхозе и на лесозаготовках вблизи поселка. На квартире у нас жили две девушки - Ольга Орлова и ее мл. сестра Соня. Как-то к нам на квартиру пришла женщина - работник военкомата, записала меня и Ольгу Орлову и сказала: "Вас повестками вызовут в военкомат, а оттуда вы будете направлены в части". В назначенный день мы явились на сборный пункт, где команда в 40 человек девчат была передана представителю части лейтенанту Синицкому. Он повел нас по Приозерскому шоссе в направлении Васкелово. По дороге финны обстреляли нас из минометов. Мы разбежались и укрылись в кюветах. Со страху я закричала: "Маменька, милая". По прибытии в часть нас распределили по подразделениям. Узнав, что я училась в торговом техникуме, меня назначили поваром роты, и я начала овладевать поварским искусством. В этом мне помог мой односельчанин Павел Белов и краткосрочные курсы поваров.

Мама и сестра не смогли эвакуироваться на "Большую Землю". Они продолжали жить в поселке и работать, где еще было можно, а хлебный паек все время урезали. Они голодали. Иногда я приходила домой и приносила им продукты, отрывая от своего пайка.

Мне захотелось пойти на курсы радистов, но меня не послали, а направили в роту писарем. Так шла моя фронтовая окопная жизнь, так постепенно я становилась солдатом. Хотя женщине, да еще совсем молодой, не так-то просто было привыкнуть к такой жизни. Длительное пребывание в обороне, в течение многих месяцев и даже лет, постоянное общение с одними и теми же людьми накладывало свой отпечаток на наши взаимоотношения. Мы жили одной семьей, знали все друг о друге, делились и радостями и горем, у многих близкие жили в блокадном Ленинграде. Делились самым сокровенным и самым дорогим. Несмотря на тяжелые условия, мы оставались людьми и мечтали о другой жизни, и это тесно нас сплачивало, и каждый был готов постоять за товарища. Ко всему можно было привыкнуть, но только не к гибели боевого товарища или подруги у тебя на глазах. Это было всегда противоестественно и приносило тяжелые душевные переживания.

В июне 1944 года в результате проведенной Выборгской операции финские войска были вынуждены отойти от нашего рубежа. Был освобожден г. Выборг и часть территории Карельского перешейка. Наш 4-й ОПАБ был переброшен за Выборг в состав 21 армии.

Когда мы шли в назначенный нам район, на протяжении всей дороги торчали разбитые танки, машины, орудия, а в некоторых и неубранные трупы финских солдат.

В районе озера Сулоярви наша часть заняла оборону по берегу р. Перо-йоки. Когда мы выходили в район нашей роты, навстречу нам шли группами солдаты и офицеры полевых частей. У многих на головах были повязки, руки на привязи, а некоторые хромали, опираясь на палки. Я спросила одного бойца, откуда они. Он сказал: "Из 177-й Мариупольской дивизии, идем на переформирование".

Участок нашей роты был трудный самый. На противоположном финском берегу был захвачен небольшой плацдарм. Пользуясь темнотой, мы сумели туда переправить на лодках два пулеметных взвода лейтенантов Поленова и Шкель и два стрелковых подразделения. Наши пулеметы располагались на самом берегу реки, площадки для них сами оборудовали под валунами. Командный пункт роты был оборудован под большим камнем. На нем находились командир роты капитан Левченко, старшина-парторг Ракитин, радистка серж. Алла Куликова и я. Было тесновато, спать приходилось, согнувшись калачиком и прижавшись друг к другу.

Противник, узнав, что на плацдарме новые люди, начал вести минометный и артиллерийский огонь и переходить в атаки, пытаясь очистить плацдарм. Наша батарея лейтенанта Гурашева вынуждена была постоянно вести огонь по атакующим финнам. Также вел огонь женский минометный расчет под командованием Смысловой.

Особенно нам доставалось от финских снайперов-кукушек. Они следили за каждым нашим шагом, шагом наших бойцов, и многие становились их жертвой.

Помню один случай: по нашему НП финны открыли огонь из миномета, со мной рядом находились два бойца, они своими телами закрыли меня, а по окончании обстрела сказали: "Если бы мина попала в нас, то мы бы все погибли, а если только осколки, то ранило бы только нас. Ты же еще молодая, тебе надо жить". Разве такое можно забыть!

Несколько дней продолжались бои за плацдарм. И вот, используя светлую ночь, финны открыли сильный артиллерийский и минометный огонь, атаковали плацдарм. Героически дрались там наши взвода, многие из бойцов погибли. Удалось спастись, переплыв реку вплавь, только лейтенанту Шкаль, лейт. Вьюгину и ряд. Сальникову. Немало на этом рубеже похоронили мы друзей и среди них санинструктора Ирину Кудрявцеву и Ивана Павлова.

Недолго мы находились на этом рубеже в обороне. В начале сентября было объявлено перемирие, и финские части ушли за государственную границу. Мы же продвинулись ближе к границе и находились там до окончания войны. Нас, женщин, демобилизовали в первую очередь. Нужно было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство и особенно в Ленинграде. Вот так и закончилась моя военная фронтовая служба. Но на всю жизнь осталась память о тех суровых и тяжелых днях. Никто не забыт и ничто не забыто. У меня большая связь с однополчанами: или встречаемся или ведем переписку. Поздравляем друг друга с праздниками и ежегодно в День Победы встречаемся на тех рубежах, на которых мы защищали наш любимый город Ленинград. Я на пенсии, веду общественную работу. Являюсь секретарем Совета ветеранов Карельского Укрепленного района Ленинградского фронта.

Смирнова Анна Ивановна
Писарь роты